Врежь побольнее
Шрифт:
– Верно. Я доволен. Как вы сказали, людям всегда требуется что-нибудь для кухни.
– Где вы остановились, мистер Джексон?
– Я снял хижину на берегу и сам о себе забочусь. Мне так больше нравится. Тоска в этих отелях.
– Да. А вашей жене нравится такой образ жизни? Он весело и непринужденно рассмеялся.
– У меня нет жены. Мне свобода дороже комфорта. У меня здесь даже подружки нет, но я кого-нибудь найду. Я считаю, что люди должны сходиться и расходиться, как корабли в море.., без всяких осложнений, – и он опять рассмеялся.
Она была близка к тому, чтобы остановить
– Сегодня вечером я совсем одна. Что если мы это исправим?
Вдруг он пойдет на попятную? Вдруг скажет, если не словом, то взглядом, что она уже стара для него.
Пальцы Хельги побледнели на руле.
– Чудесно! – в голосе его звучал энтузиазм. – Давайте так и сделаем. Где и когда я вас встречу?
– У вас есть машина?
– Конечно.
– Тогда перед клубом «Приморье», в девять часов. Она видела этот клуб в сотне шагов от своего отеля. В девять часов Герман уже будет в постели.
– Договорились. Буду ждать с нетерпением. Он на секунду задумался.
– Я знаю одни ресторан, где подают блюда из океанической рыбы. Вы ее любите?
– Конечно.
– Отлично – Там хорошо и не надо специально одеваться. Сойдет все, что угодно. Так?
– Да.
Несколько минут они ехали молча, потом он сказал:
– Хельга – необычное имя.
Неожиданно он снял очки и улыбнулся. Его большие ласковые глаза придали ей уверенности.
«С ним все пройдет гладко, – подумала она. – Без всяких осложнений.» – Да вы и сами необыкновенная. Она рассмеялась в полном восторге:
– Поговорим об этом вечером.
– Вон моя хижина, – показал рукой Джексон.
Они находились примерно в полумиле от отеля.
Хельга сбавила скорость, вглядываясь в вереницу хижин, стоявших вдоль побережья, наполовину скрытых пальмами.
Дюноход остановился.
– Так значит, вечером в девять. – еще раз напомнила она.
– Точно. – на одни короткий миг он легко, жестом обладателя, положил свою руку на ее.
От этого прикосновения Хельгу словно пронизал электрический разряд. Он знает, чего ей нужно, сказала она себе. – До встречи и спасибо, что подбросили.
Хельга возвращалась в отель, вне себя от возбуждения. ***
Часы показывали четверть восьмого. Алекс, обходительный гостиничный парикмахер, причесал Хельге волосы, а его ассистентка сделала ей массаж лица. Официант принес шейкер с мартини и водкой. После процедур она вздремнула и теперь, освеженная, думала о своем свидании.
Хельга одела белое платье – белое шло ей, оно подчеркивало загар, и посмотрев на себя в зеркале, она почувствовала удовлетворение.
Еще один мартини, а потом она пойдет пожелать доброй ночи Герману и скажет ему, что собирается прогуляться, чтобы немного развеяться после полета. Его это не заинтересует, но она все же ему скажет.
Когда Хельга наливала себе мартини, зазвонил телефон. Хмурясь, она взяла трубку.
– Я вас потревожил, мадам?
Она узнала сочный голос Хинкля. Удивленная, она отозвалась.
– Нет, Хинкль, в чем дело?
– Не могли бы вы мне уделить несколько минут, мадам?
– Конечно.
– Благодарю, вас, мадам. – и он повесил трубку." Недоумевая, Хельга села и стала ждать, потягивая мартини. Она не могла представить, о чем хочет поговорить с ней Хинкль – разве что только о Германе. Она знала Хинкля уже три года. Никогда раньше он не обращался к ней подобным образом. Хельга редко просила что-нибудь для себя сделать. У нее была личная горничная и она рассматривала Хинкля, как собственность Германа.
Послышался негромкий стук в дверь и в дверном проеме появился Хинкль. На нем были белая куртка, черные брюки и черный галстук-бабочка. Несмотря на униформу слуги, он по-прежнему походил на благодушного епископа.
Закрыв дверь, он сделала несколько шагов и остановился.
Хельга вопросительно посмотрела на него.
– Да, Хинкль?
– Если вы позволите, мадам, я хотел бы поговорить с вами откровенно.
– О мистере Рольфе?
– Да, мадам.
– Присядьте, пожалуйста.
– Благодарю, вас, мадам, я лучше постою. – После паузы он продолжал: – Я работаю у мистера Рольфа уже лет пятнадцать. Он не из тех джентльменов, у которых легко работать, но я полагаю, что выполнял все обязанности удовлетворительно.
– Я знаю, Хинкль, – поспешно сказала она.
Не собирается ли он объявить, что хватит ему работать у Германа и что он уходит.
Она сжалась при одной мысли об этом.
Никто не мог бы сделать для Рольфа больше, чем преданный Хинкль.
– Полагаю, что это так, мадам. И теперь я оказался в прискорбном состоянии. После стольких лет я, естественно, чувствую себя связанным лояльностью по отношению к мистеру Рольфу. Как вам известно, я забочусь о бумагах мистера Рольфа во время его поездок. Разбирая кое-какие из них, я наткнулся на черновик письма к мистеру Уинборну. Для того, чтобы знать, куда его положить, я прочел письмо. И тут я оказался перед трудным выбором. Однако последующие события показали, что я должен поговорить с вами.
Хельга выпрямилась.
– Я не понимаю о чем вы, – сказала она резко.
– Немного терпения, мадам, я вам все объясню, поскольку вы разрешили мне говорить откровенно.
– Слушаю вас внимательно.
– Я с раскаянием вынужден признать, что относился к вам отрицательно, когда вы вышли замуж за мистера Рольфа. С тех пор я лучше вас узнал, мадам. Со временем я разглядел ваши достоинства, увидел, сколько вы сделали для мистера Рольфа, какое бремя приняли на себя. Чтобы облегчить моему хозяину жизнь, вы постоянно ездили по его делам. Если мне будет позволено сказать, замечу, что на меня произвели большое впечатление ваши финансовые возможности, ваша неизменная энергия, трудолюбие и те жертвы, которые вы принесли.
Хельга откинулась на спинку кресла и с изумлением смотрела на него.
– Ну, Хинкль, это же просто панегирик в мою честь.
– Я не стал бы говорить о таких вещах легкомысленно, мадам. – сказал он, глядя на нее. – Мистер Рольф очень болен. Я понимаю это лучше, чем доктор Леви, поскольку постоянно нахожусь в контакте с Рольфом. Я заметил у мистера Рольфа тревожные помутнения рассудка, которые пока ускользают от доктора Леви.
– Вы хотите сказать, что мой муж повредился в уме? – Хельга ожидала все, что угодно, но только не это.