Всадник на рыжем коне
Шрифт:
Аня потемнела взглядом:
— Ссориться с Вяземским последнее дело.
— Я с ним не ссорился… — угрюмо буркнул я после того, как прожевал и проглотил кусок бутера. — Он задал вопрос. Я на него ответил. И попросил вернуться к уже имеющимся договоренностям. А потом компенсировал моральный ущерб демонстрацией лояльности и беззаветной преданности.
С последним утверждением Голикова согласилась, не думая:
— Да, с Еремеевым ты пообщался просто отлично. Сначала вызвал к нам неподдельный интерес, затем заставил нас зауважать и, продавив все свои требования,
— Увы, не от всех… — напомнила Лера, поставила пустой бокал на бортик и привалилась к моему плечу.
— После возвращения из Кремля Вяземский нас похвалил… — продолжила ее мысль Танька. — Потом напоил чаем, «подобрел» и заявил, что контроля со стороны Службы действительно многовато. Хотя ситуация вокруг нас, вроде бы, нормализовалась. И предложил уменьшить количество телохранителей.
Росянка нервно сглотнула:
— На базу отзывают меня?!
Голикова расплылась в ехидной улыбке:
— Сначала Анатолий Евгеньевич предложил именно это. А когда заметил, что Денис обрадовался, заявил, что убирать одного человека несерьезно, а разбивать сыгранную пару вообще идиотизм. В общем, с завтрашнего утра тебе придется отдуваться за троих, а Мишу с Костей вызовут на ковер к шефу и отправят в честно заслуженный отпуск.
Аня стартовала с места в середине второго предложения. Расцеловала сначала Лерку, затем развеселившуюся Таньку и закончила анабазис у меня на коленях. Обняв за шею, уставившись в глаза взглядом, полным безграничной благодарности, и, по моим ощущениям, балансируя на тоненькой грани между счастливым смехом и слезами. Я притянул ее к себе, ласково потрепал по коротеньким волосам на затылке и провалился в недавнее прошлое.
Росянка заявилась ко мне в жилой блок минут через сорок после отбоя, разбудила звонким поцелуем в щеку и по уже отработанной технологии потащила в душ. Раздевалась по дороге, очень неплохо изображая нетерпение и ударившую в голову страсть. Врубив воду, шагнула под нее первой, с грохотом уперлась локтями в противоположную стенку и хрипло попросила не торопиться, так как ей обязательно надо хоть немного ополоснуться. Зато минуты через две вжалась в меня грудью, коснулась губами уха и горячечно зашептала:
— Я только что общалась с Валетом. По его словам, второго августа ты полетишь в Москву подписывать контракт на бой с Кавати Эйдзи, а накануне к тебе приставят троих «Яровитов» в качестве телохранителей. Причем не на день-два, а на весь период подготовки к этому поединку.
Близость практически обнаженного, разгоряченного и чрезвычайно аппетитного женского тела легонечко шарахнула по мозгам, но способности соображать не лишила. Поэтому я задавил просыпающееся желание, надавил ладонью на поясницу подруги, напоминая о том, что изображаемая страсть сама себя не озвучит, и сообщил, что охранять меня этой троице придется как минимум до конца года.
Напарница послушно охнула, потребовала продолжать, но продолжила сама:
— Да, Триггеру и Кречету придется тебя охранять. А меня, вероятнее всего, подталкивают к необходимости стучать: по словам Валета, ситуация вокруг тебя заваривается не очень приятная, и для минимизирования рисков я должна буду каждый вечер отправлять на личный адрес Вяземского некий отчет, форма которого еще в разработке!
— Соглашайся, не думая: это смешная плата за возможность жить в моей квартире как минимум до начала марта, тренироваться в нормальном зале, мотаться за границу, а на базе появляться раз в две недели.
— Но они могут потребовать описывать все!
— Ну, так фантазируй им на радость. Только особо не завирайся, а перед отправкой показывай свои перлы мне, чтобы, в случае чего, мы не путались в показаниях… — усмехнулся я под очередной страстный стон Росянки и посерьезнел: — Одним из самых главных условий, с которыми пришлось согласиться генералу, было требование обойтись без камер в моей квартире. А один-единственный источник информации — «Амик» на моем запястье — его не устраивает. Дальше объяснять?
Росянка протяжно охнула, а через мгновение скрипнула зубами:
— Я чувствую себя грязной уже сейчас…
Я заглянул в ее глаза, виновато пожал плечами и снова потянулся к уху:
— Что за бред? Ты предупредила о «левых» телодвижениях заранее и будешь писать только то, что согласуешь со мной. Если, конечно, решишь, что жить со мной будет комфортнее, чем в окружении твоих ухажеров. Кстати, имей в виду, что побеждать в «Овердрайве», тренируясь на базе, я не смогу. Выдернуть тебя в Москву просто так — тоже. А в любовь на расстоянии местные донжуаны не поверят. Ну, так каким будет твой положительный ответ?
Росянка хмыкнула, прогнулась в пояснице, чтобы увидеть мои глаза, а затем эротично простонала:
— Да-а-а…
— Что «да»? — из вредности спросил я. И услышал еще один вариант «положительного ответа»:
— Да-а-а, бери меня, милый…
Увы, сосредоточиться на этих воспоминаниях помешала Танька, вероятнее всего, решившая выбить меня из состояния меланхолии как можно быстрее, и поэтому изобразившая нешуточное возмущение:
— Ну, и чего ты зависла? Целуй уже — парень сделал все, чтобы оставили именно тебя, но до сих пор не чувствует твоей благодарности!
— Чувствует, и еще как! — авторитетно заявила Лера и показала взглядом на бюст Аньки, упирающийся в мои ключицы. — А еще наверняка жаждет продолжения, но стесняется об этом сказать!
Росянка включилась в начинающийся бардак так, как будто общалась с девчонками телепатически — прогнула спинку, надавила мне на затылок и уткнула лицом аккурат между тяжелыми полушариями.
Спускать им подобные шуточки было чревато еще более игривыми продолжениями, так что я не только поддержал, но и продолжил начинание — накрыл ладонью и легонечко сжал левую грудь подруги, прихватил губами небольшой светло-розовый сосок правой и… практически сразу отстранился, почувствовав, что Росянку затрясло. Причем отнюдь не от удовольствия!