Всадники бурь
Шрифт:
– Твои заклинания бессильны?
– Да нет же! У меня огромные силы, но нет сосредоточенности. В вычислениях вечно оказываются ошибки, погрешности, неточности. Заклинания действуют, они творят невероятное, но совсем не то, чего я хотел. Иногда они срабатывают только наполовину. Заклинание, предназначенное для того, чтобы перенести нас на пустынный остров, могло бы доставить нас в пустыню, а то, которое должно было бы сделать нас невидимыми или неуязвимыми, пожалуй, сделало бы невидимыми и неуязвимыми всех, кроме нас. Как бы тщательно я ни отделывал заклинание – все идет не так, как надо. То золото превращается в свинец, то как-то ненароком я превратил молодого красивого
– Булеан? Ты его знаешь?
– Даже слишком хорошо, – печально признался Дорион. – Как ты думаешь, где я научился английскому? Несколько новых акхарских чародеев говорят по-английски. Долгое время, еще до того, как я появился на свет, чародеи использовали язык, называвшийся немецким, но это кануло в прошлое. Булеан говорит на английском, на немецком и на многих других языках тоже. И он выучил их без всяких заклинаний, но думает он по-английски, так что предпочитает его всем остальным, и его окружению приходится учить этот язык.
– Значит, в Акахларе есть мир, где говорят по-английски? Это родной язык Булеана?
– Нет. Из тысяч языков Акахлара некоторые, возможно, близки к английскому, но нет ни одного мира, где английский был бы родным. Булеан и многие другие родом, как и ты, из Внешних Слоев. Многие из могущественных – уроженцы Внешних Слоев. Они родились с даром, но никогда не подозревали о нем или были слишком далеко от Центра Мироздания, чтобы черпать из него магические силы, но все они были просто помешаны на математике, это настоящие гении. Оказавшись здесь, они быстро сообразили, что к чему, и за несколько лет достигли того, на что у таких, как Йоми, уходят века. Булеан говорит, что это потому, что жителям Внешних Слоев не приходится избавляться от суеверий и мистицизма, в которых мы воспитываемся с детства. Они видят все в другом свете. Возможно. Откуда мне знать?
Чарли погрузилась в воспоминания. Давно, очень давно, Булеан спас ее и Сэм от Клиттихорна, когда вихрь увлекал их в этот мир. Там, в вихревой воронке, он остановил рогатого колдуна. Чарли не знала акхарского, у нее не было той таинственной связи, которая соединяла с этим миром Сэм, и сейчас она впервые сообразила, почему тогда до нее дошел смысл перепалки между чародеями. Они говорили по-английски!
Булеан – из Внешних Слоев, может, даже из ее родного мира или из мира, похожего на ее. Возможно, и этот Клиттихорн тоже, кто знает? Боже! Очутиться здесь и вдруг обнаружить, что обладаешь почти божественной властью… Неудивительно, что все они рехнулись!
Дориону этот разговор был явно неприятен, поэтому Чарли решила не мучить его больше. Маг казался ей очень хорошим человеком, способным и не лишенным мужества. Тайное сознание им своей вины, его смущение вызвали у нее симпатию.
– Думаю, мы достаточно вымокли, – сказал, вздохнув, маг. – Двинемся потихоньку к границе колоний. Если эти люди до сих пор не отыскали нас, теперь им это вряд ли удастся.
Бодэ кивнула.
– И все же, будь на их месте Бодэ, она бы расставила патрули на границе. Тогда даже если бы не удалось нас остановить, то по крайней мере можно было бы заметить тот мир, в который мы перешли.
– Правильно, так что нам придется быть очень осторожными, – согласился маг. – Давайте не будем слишком рассчитывать на наше предназначение. Даже если предназначение Чарли – достигнуть Масалура, это еще не значит, что то же суждено и мне. Я не собираюсь рисковать.
Около часа они ехали молча. Дорион предупредил, что придется возвращаться назад: они заехали слишком далеко на север и могли оказаться в истинном нуле, откуда ничего не стоило провалиться в бездну преисподней.
Но больше всего маг думал о Чарли. Она не походила ни на одну знакомую Дориону женщину. Она была прекрасна и чувственна – мечта любого мужчины. Но Чарли к тому же была умна, независима и обладала такой волей, что ей могла бы позавидовать королева или волшебница. Даже кольцо рабыни никогда ни одного мужчину не сделает ее подлинным господином.
Ей не нужна была магия, ей не нужно было даже обычное зрение. Если бы только она поняла, какая она на самом деле, ей было бы по плечу все, она бы смогла достичь чего угодно. Она еще просто не осознала, что ее ум – явление куда более исключительное, чем ее прекрасное тело.
Проклятие, он, кажется, влюбился в нее. Черт, у него даже нет настоящего опыта с женщинами. Он никогда не был особенно красивым или сильным, в нем не было ничего такого, что привлекает женщин. Вот и сейчас он товарищ, а не возлюбленный. Он и раньше-то вряд ли нравился ей, а теперь, когда она узнала о его магическом бессилии, он, конечно, лишился последнего шанса.
Не зная, что за ними гонятся всего лишь шесть всадников, путешественники с удивлением обнаружили, что на границе колонии царит мир и она совершенно не охраняется. И все же пересекать границу так далеко от пограничного поста само по себе было достаточно рискованно. Дороги специально прокладывались так, чтобы они вели только к пограничным постам, как правило, запрещалось жить рядом с границей или подходить слишком близко к ней. Вообще все делалось для того, чтобы усложнить задачу тем, кто решит проникнуть в колонию с «черного хода».
Дорион нервничал. Он не хотел входить в первый попавшийся мир, но понимал, что чем дольше они остаются в нуле, совсем рядом с границей, тем больше вероятность наткнуться на кого-нибудь. Они-то еще могли бы спрятаться, а вот лошади…
Чарли всегда завораживала картина меняющихся миров, но теперь она не могла любоваться этим зрелищем. Она видела только энергию, бьющую из туманов нуль-зоны, да расплывчатые очертания Дориона и Мрака, и это начинало ей надоедать. Девушка спрыгнула с лошади и отыскала в своем мешке коробку, на которую было наложено сохраняющее заклинание. В ней хранился мясной фарш для Мрака.
Кот съел свою обычную порцию, а потом вскарабкался к ней на колени; казалось, он совершенно не замечал, что промок насквозь. Мрак устроился так, что его голова лежала на правом плече девушки, прижался к ней и заурчал, как маленький электрический моторчик.
Чарли уже привыкла к заклятию, которое вступало в силу, когда она держала и гладила кота. Правда, было и неудобство в том, что ее мысли могли стать известны тогда, когда она этого не хотела. Бодэ однажды уже обиделась на нее. Случайные мысли начинали бродить в голове Чарли, когда ей становилось скучно. И девушка вспомнила прием, который она разработала, пока была куртизанкой. В ней жили два человека, и она, расслабившись, могла отодвинуть свою подлинную личность далеко на задний план и позволить куртизанке Шари занять свое место. Шари почти ни о чем не думала, она просто сидела, поглаживая Мрака и ожидая приказа.