Всадники со станции Роса(Повести)
Шрифт:
— Ч-черт, — сказал Алексей Борисович. — Как же это я? Неужели пятница? Сергей, что же ты молчал?
— Ну, Алексей Борисович, вы же не спрашивали, какой сегодня день. А разве обязательно надо, чтобы четверг?
— Да в том-то и дело. Я же в студенческом отряде корреспонденцию заказал, чтобы ребята написали про свою работу. Завтра они должны ее в редакцию привезти. Договорились, что обязательно завтра. А редакция в субботу не работает… Ах, братцы, старая перечница я стал. Склероз.
— Да что вы, товарищ Иванов, —
— А вы подождете?
— А чего ждать? Это же рядом, шагов триста. Идите вниз по берегу, там деревянный дом да кирпичная будка. Увидите… А, вон Витька идет! Вить, работает телефон?
— Работает, — буркнул хмурый долговязый Витька. Лучше бы не работал. Она мне знаешь каких вещей наговорила…
— Ну ничего. Может, еще успеем. Хотя бы на второе отделение. Только вот товарищ корреспондент сходит в колхоз позвонит, и мы сразу врубим на всю катушку.
— Я бегом, — заторопился Алексей Борисович.
— Да вы не спешите, товарищ, — скучным голосом сказал Витька. Мне лично, по крайней мере, спешить некуда. Раз уж она сказала, чтоб на глаза не показывался, это, значит, на три дня, не меньше.
— Да-а… — сочувственно протянул Алексей Борисович. — Ну, я все-таки поспешу. Ты, Сережа, подожди, я мигом. Кажется, кончаются наши приключения… Э, Сергей, да что с тобой?
А Сережа стоял с опущенными руками и всем своим видом словно говорил:
«Ну, что же делать, если я такой никудышный, неудачливый, несчастный и бестолковый?»
— Что случилось, Сережа?
— Брюки-то я забыл, — шепотом сказал он. — Остались на скамейке. На спинке висят.
— Тьфу ты… Да ладно, Сергей. Неужели они тебе так уж нужны? Велики ведь они тебе. И порваны к тому же. Разве что клеймо интересное…
— Да не клеймо… Там же письмо в кармане осталось. Найдет кто-нибудь, читать будет.
— Досадно. Ну, а, в общем-то, что в нем особенного, в этом письме? Пусть читают.
— А еще там в кармане карточка. Мамина, — совсем тихо сказал Сережа.
— М-да…
И больше Алексей Борисович ничего не сказал. А что скажешь?
Сережа тоже молчал. Он ясно представил, как чужие любопытные пальцы выворачивают карманы, вытряхивают медяки, нащупывают и разворачивают письмо… А потом достают записную книжку, шелестят листками. Падает на скамейку снимок. Ведь никто же не знает, что это его, Сережина, мама. Это для него мама, а для других — просто незнакомая, чужая женщина. И бросят ненужную карточку в траву…
Сережа наклонился над бортом баржи.
— Товарищ капитан, — звенящим голосом сказал он Володе. — Я очень быстро сбегаю. Можно, а? Я бегом. Тут же недалеко!
— Да что случилось-то? Товарищ Иванов? — забеспокоился Володя. — Чего это парнишка расстроился?
— Имущество кой-какое забыли на станции, — виновато объяснил Алексей Борисович. — Ну, не везет как по заказу.
— Да пусть малец сбегает, — сказал моторист Витька. — Это же дело-то пустяковое: туда и обратно километра три, не больше. За полчаса обернется. А нам теперь и подождать можно, чего уж…
— Подождем, — решил Володя.
— Жми, Сергей, — сказал Алексей Борисович. — Собаку возьмешь?
— Нет, придержите ее, пожалуйста. Один я быстрее…
По правде говоря, он опасался, что вдруг на станции появятся поселковые ребята и предъявят на Нока права. Лучше не рисковать.
Он прыгнул на сходню, на берег, проскочил кусты и помчался так, что трава засвистела у ног.
Алексей Борисович удержал за ошейник встревоженного пса и сказал Володе:
— Славный парнишка… Вот сегодня утром я еще и не знал, что есть он на свете. А сейчас будто вместе тысячу верст прошагали.
— Пацаны — они народ такой. К ним привязываешься, — согласился Володя. — Я прошлым летом две смены вожатым в лагере работал, от райкома комсомола. А потом отказался. Потому что как начинают разъезжаться по домам — будто от сердца отдираешь.
Алексей Борисович кивнул и отвернулся. У него болели глаза: перед этим он смотрел вслед Сереже, а тот убегал в сторону солнца. Чтобы глаза отдохнули от блеска, Алексей Борисович стал смотреть на северный берег. Там были луга, пестрые домики, синий бор на горизонте, а перед ним — кудрявый березовый лес. За тем лесом прятался лагерь, где начальником Совков Тихон Михайлович.
Из леса выскочил серовато-голубой «газик» и запылил по дороге к мосту.
— Однако… — сказал Алексей Борисович. — Володя! Нет ли у тебя бинокля?
Еще издали, с пригорка, Сережа увидел, что брюки по-прежнему висят на спинке скамьи. Осталось пробежать немного, перепрыгнуть заросшую канаву, проскочить кустарник — и вот скамейка.
Он перепрыгнул канаву. Но когда перед ним оказались кусты, оттуда, из засады, вышли четверо.
Это были, конечно, враги. Гутя, Витька Солобоев, Женька Скатов и Пудра.
— Гы… — сказал Пудра. — А вы говорили, уехал. Вот он, вовсе и не уехал даже. Ага.
— Привет, — насмешливо сказал Гутя. Он был, как всегда, красив и аккуратен, даже складочки на шортах отутюжены. Остальные трое были встрепанные и вспотевшие, а Гутя даже прическу не разлохматил. Он вертел в пальцах одуванчик с пушистой головкой и улыбался.
Сережа сделал ошибку. Ему бы сразу шарахнуться назад, за канаву, а там еще посмотрели бы, кто быстрее бегает. Но он решил проскочить строй врагов, схватить со скамейки брюки и потом уже броситься к реке.