Всадники
Шрифт:
Поговорить с Аннушкой Марице не удалось, слишком занята та была, да и не о чем вроде было, потому девушка сразу попрощалась, выбираясь из толпы. Только тележку оставила у нее, пояснив, что хочет по торжищу налегке прогуляться.
Марица миновала рыбные и мясные ряды, направляясь к самому дальнему, где торговали всякой всячиной. Чего тут только не было, торговали табаком, медом, маслом, грибами, различными пряжами и нитками, отрезами тканей. Очень бойка шла торговля там, где продавались лепешки, с пылу с жару, испеченные прямо здесь, и домашним квасом, который разливали в большие глиняные кружки. Дальше шли лавки со всякой мелочью, необходимой в домашнем хозяйстве, корзинками, кастрюлями, деревянными ложками, готовой одеждой — простыми штанами и рубахами, были тут и простые луки-однодревки и ножи, огниво с кресалом и трутом.
Марица ко всему приглядывалась, но не задерживалась особо. Решила купить только цветов. Лавка с цветами располагалась почти у выхода с торжища. Бледный паренек, торгующий ими радостно поздоровался с девушкой. Он не стал ей ничего, предлагать, зная, что Марица любит сама себе выбрать.
Она только начала присматривать себе букет, который поставит в вазу в своей комнате, когда удивленный шепот притихшей толпы, заставил ее прервать это занятие. По торжищу, верхом на красивом вороном коне, ехал Гамсунг, перед которым все поспешно расступались, со страхом и любопытством глядя на легендарного бандита. Он же равнодушно величественно двигался между рядов, словно не замечая какое впечатление производит на горожан. Одетый как обычно, очень дорого и со вкусом, в лихо заломленной шапке, он просто лучился самодовольством от сознания своей силы и привлекательности. Его глаза, тем не менее, лениво обшаривали торжище, словно он кого-то искал.
Марице даже в голову не пришло сомневаться кого, видя как бесцеремонно он заглядывает в лица всех молодых девушек, встреченных на пути. Она стала аккуратно продвигаться к выходу, чувствуя, как в душе закипает злость. Как он смеет появляться здесь, так нагло, заставляя ощущать себя преступницей в мире, который успела полюбить всем сердцем и давно считала своим. Почему она должна бежать и прятаться. На мгновение ею овладело настоящее бешенство, хотелось крикнуть ему, что вот она здесь. Как жаль, что она вернула ему пистоль! Марица с трудом сдержала порыв и, стараясь не привлекать к себе внимания, быстро пошла к проулку.
Впрочем, все так были потрясены появлением Гамсунга, что на нее никто и не смотрел. Выбравшись в проулок, Марица обрадовано вздохнула, поспешно направляясь к площади. Сердце бешено стучало. Площадь она миновала благополучно и почти уже дошла до своей калитки, когда удача ей изменила.
Стук копыт за спиной прозвучал набатом в ее голове. Марица обреченно остановилась и обернулась, поняв, что прятаться поздно. Это действительно был Гамсунг. В глазах его еще читалось сомнение, но когда он, подъезжая, разглядел ее лицо, на губах разбойника заиграла торжествующая улыбка.
— Ну здравствуй девица, — проговорил он весело, — как видишь, слово свое я держу. Приехал к тебе и не с пустыми руками.
Марица почувствовала, что краснеет, так рассердило ее это дерзкое обращение.
— С чем ты приехал, Гамсунг, мне совершенно не интересно, — как можно тверже произнесла Марица, гневно глядя в его глаза.
— Чего ж так? — Усмехнулся он. — Ты ведь даже еще не знаешь, что я припас для тебя, красавица.
— И не хочу знать! Я же говорила тебе, не дай Бог нам еще повстречаться, Гамсунг. Зря не послушал.
Марица краем глаза заметила, что народ на улице, стал останавливаться в отдалении, собираясь кучками, наблюдая за невероятным зрелищем. Это еще больше распалило Марицу. И она тихо добавила:
— Езжай прочь, Гамсунг, пока не поздно!
Разбойник неторопливо оглядел ее с ног до головы и нахально ответил:
— Смела ты, девка, и тем еще мне милей. Так тем больше удовольствия тебя укротить, как кобылку необъезженную, сделать покорной мне.
Марица хоть и зла была невероятно, но эти глупые, исполненные самодовольства слова разбойника ее вдруг развеселили, и она залилась звонким, чуть издевательским смехом.
Гамсунг мог ожидать чего угодно, но только не этого. Смех девушки его обескуражил и сильно уязвил.
До поры сдерживаемая ярость нахлынув, потребовала немедленного действия. Рука, сжимающая плеть, словно по своей воле поднялась и обрушила извивающийся хвост на голову девушки. Плетеная из толстой, бычьей кожи плеть могла разом рассечь лицо Марицы, но девушка и не думала ждать удара. Сделав короткий шаг в сторону, она гибко уклонилась от удара, и лишь пожалела об одном — что в руках нет оружия.
Не встретив на своем пути цели, плеть завершив полукруг, хлестанула по груди вороного. От неожиданности конь взвился на дыбы и бешено заржал. На миг Гамсунг лишился возможности нападать на Марицу, занятый укрощением своего скакуна. А в следующее мгновение он увидел летящего навстречу белого жеребца.
Когда князь и Скворуш уже собирались выезжать из замка, к Адаму подошел Витред и вполголоса попросил уделить ему несколько минут. Отойдя в сторонку и усевшись на истертую от времени каменную скамью, они начали разговор. Нельзя сказать, что Адам не ждал его, скорее напротив, был почти уверен, гадая лишь, когда несчастный управляющий решится на откровенную беседу. И теперь князь внимательно слушая чуть сбивчивые рассуждения бывшего «дядьки», обдумывал, какой же ответ дать ему.
— … князь, вы должны помочь, мальчик совсем потерял голову, я пытался, но он не слушает меня…
— Хорошо, Витред, я поговорю с ним, но не ждите чудес. Влюбленность, тем паче первая… Все что встанет на ее пути — будет сметено. Вы ведь разумный человек, Витред, и должны это понимать.
— Я понимаю, прекрасно понимаю, князь, — горячо откликнулся управляющий, — но не могу просто смотреть на то, что происходит. Эта женщина, о, как она двулична и опасна. Он не видит ничего, но меня не обманешь…
— Успокойтесь, Витред. Сохраняйте самообладание. Граф сам влез в силки и не похоже, чтобы он страдал, трепыхаясь в них. Запаситесь терпением. Будем надеяться, что он справится и, повзрослев, станет умнее.
— Да, вы правы, князь. Время и терпение — вот на что я уповаю. Благодарю от всей души, мне так важно было поделиться всем этим с вами. Как жаль, что вы так поздно повстречались с ним, ведь когда-то это был такой славный мальчик…
— Он уже не мальчик, Витред. Людвиг — самовластный правитель обширного края, у него три десятка воинов под рукой… забудьте о прошлом.