Все дороги ведут сюда
Шрифт:
Его дыхание щекотало мне ухо, когда он прошептал:
— Я не какой-нибудь богатый парень, Бадди. Я никогда не собирался быть… Я не могу представить, к чему ты привыкла… нет, не начинай качать головой, теперь я знаю, потому что у меня было время подумать об этом, я знаю, что это не имеет значения для тебя… но я могу дать тебе гораздо больше, чем этот придурок. Я это знаю. Ты тоже. Нет, не плачь. Терпеть не могу, когда ты плачешь.
— Ты опять говоришь своим властным голосом, — сказала я ему в рубашку, когда из моих глаз полились еще слезы, и я клянусь, что некоторые из них попали мне в горло, и это было
Его голос упал.
— Прости, что я ревновал. Мне плевать на твои деньги, на твои блокноты и на то, что ты больше никогда не напишешь ни единого слова.
Руки Роудса напряглись вокруг меня, и я была уверена, что все мышцы верхней части его тела тоже, когда его голос стал еще тише. Мягкое дуновение его дыхания щекотало мне ухо, когда он прошептал:
— Мы любим тебя — я люблю тебя — потому что ты моя. Потому что быть рядом с тобой, как быть вокруг солнца. Потому что, видя, что ты счастлива, я счастлив, а видя, как ты грустишь, мне хочется сделать все, что в моих силах, чтобы стереть это выражение с твоего лица. Я хочу, чтобы ты вернулась домой. Я не хочу, чтобы ты думала о таких вещах, которые вовсе не соответствуют действительности, о том, что мы не хотим, чтобы ты была рядом, или что мы хотим, чтобы ты была с нами по неправильным причинам. Ты важна, ангел, и я хочу, чтобы ты была здесь с нами. Ты решила это, помнишь? Ты больше не передумаешь. Я не твой бывший, и ты не можешь уйти. Мы вместе проходим через многое, мы не отказываемся друг от друга, и не из-за чего-то подобного. Разве это не так?
Я кивнула, сдерживая слезы, прежде чем обнять его за шею. Он поцеловал меня в лоб и в щеку, щетина на его подбородке терлась о моё лицо так, как я любила.
— Мы все уладили?
Я всхлипнула и опять кивнула.
— Ты закончила ужин? Можем вернуться домой? — спросил он, его ладонь двигалась вверх и вниз по моему позвоночнику.
Домой. Он продолжал говорить это, а моя душа поглощала это. Я немного отстранилась и кивнула ему.
— Можем. Позволь мне просто…
Я обернулась и увидела в дверях Клару и Джеки, которые смотрели на нас. Клара протянула мне сумочку с милой улыбкой на лице.
Роудс помог мне подняться, его рука ненадолго коснулась моей поясницы, прежде чем я направилась к входной двери, где Джеки вручила мне мою куртку, а Клара дала сумочку и ключи. Ее глаза блестели, а я чувствовала себя так паршиво.
Но она начала трясти головой, как только я открыла рот.
— У меня уже было что-то особенное, подобное этому. Иди домой. Поверь мне. У нас будет ночевка в другой день. То, что было тут, важнее. Увидимся завтра.
Я крепко обняла ее, имея небольшое представление о том, что она должна чувствовать, говоря эти слова. Потерять кого-то, кого ты очень-очень любил. Но она была права.
Я должна идти домой.
Улыбнувшись Джеки, я попятилась и обернулась, чтобы найти Роудса, стоящего на том же месте. Я не могла себе представить эту слабую, болезненную улыбку на его губах, когда он смотрел на меня.
Когда я появилась рядом, его рука скользнула по моим волосам. Так же плавно она скользнула по моему лицу, провела под глазом, когда он нахмурился.
— Мне не нравится видеть, как ты плачешь. — Подушечка его большого пальца
— У него есть только разрешение, я знаю.
Его палец снова провел по моей брови. — Я буду следовать за тобой до дома, — сказал он мне серьезным голосом.
До дома. Снова было это слово.
Я вздрогнула, и он протянул мне мою новенькую куртку, держа ее, пока я просовывала одну руку, а затем другую в рукава, после чего застегнул ее. Я улыбнулась ему, когда он закончил. Наклонившись, он коснулся своими губами моих. Отстранившись, он снова встретился со мной взглядом, а затем сделал то же самое, чуть сильнее прижавшись губами к моим. Потом он отошел, его лицо было таким открытым и беззащитным, каким я его никогда не видела.
Амос ждал рядом с моей машиной, когда мы добрались до него, и я секунду помедлила, прежде чем вытащить ключи из кармана и поднять их. — Хочешь быть за рулем?
— Серьезно?
— Пока ты обещаешь не пропускать какие-либо стоп-сигналы.
Его улыбка была слабой, но он взял ключи, и мы залезли внутрь. Никто из нас ничего не сказал, когда он съехал с подъездной дорожки, и его отец остановился, чтобы пропустить нас первыми. Только когда мы оказались на шоссе, он сказал:
— Папа любит тебя.
Я разжала пальцы вокруг сумочки и посмотрела на него. Роудс сказал это так быстро, что я не уловила тот факт, что он сказал именно это.
— Ты так думаешь? — все равно спросила я.
— Знаю.
Я видела, как он отпустил одну руку с руля. — Две руки, Ам.
Он положил её обратно.
— Он не умеет говорить. Ты знаешь? Его мама била его и не только, говорила гадости; я даже никогда не видел, чтобы дедушка Рэндалл обнимал его. Я знаю, что он любит меня… он просто… мало говорит об этом. Как обычно. Не так, как мой отец Билли. Но папа Билли давным-давно сказал мне, что, даже если он не говорит об этом много, он показывает это в действиях. — Амос взглянул на меня. — Итак, ты знаешь. Это как будто он сейчас учится. Как говорить это.
— Я понимаю, — серьезно сказала я ему.
Амос снова взглянул на меня, прежде чем пристально посмотреть вперед. — Я хочу, чтобы ты знала, чтобы ты не думала, что он не любит.
Он пытался утешить меня, или подготовить, или даже еще крепче привязать меня к своему отцу. Может быть, все три причины. И я не могла сказать, что мне это не нравилось.
— Я поняла, — сказала я. — И я не забуду, обещаю. В любом случае, я не думаю, что мне нужно слышать это все время. Ты можешь лучше показать людям, что они значат для тебя действиями, а не словами, по крайней мере, я так думаю.
Подросток кивнул, но продолжал смотреть вперед. Всё ещё было что-то не так, как будто мы оба были не уверены, как будто это разочарование было еще таким новым, и мы хотели преодолеть его, но ни один из нас не знал, как начать.
Но в конце концов он заговорил:
— Знаешь, меня не волнует, что ты больше не можешь писать. — Он был совершенно серьезен. — Но… ты по-прежнему будешь помогать мне с моими песнями?
В моей груди нарастало давление.
— Вроде того, — сказала я ему. — Мы сделали так много. Я могла бы также остаться и посмотреть, что ты можешь сделать, имея больше времени.