Все дороги ведут сюда
Шрифт:
Я думала об этом, когда была почти уверена, что услышала, как закрылась дверь, а затем пробормотал Амос:
— Почему он должен оставаться здесь?
— Это только на выходные, — ответил отец, не совсем так, как если бы он думал, что два дня — это так мало.
— Все, что он собирается делать, это, как всегда, жаловаться и говорить обо всём, что ты сделал неправильно, папа.
Это заставило меня нахмуриться.
— Мы даже не нравимся ему должным образом. Он мог бы приехать на день.
— Мы не принимаем его слова близко к сердцу,
Я оживилась и позволила своим глазам отвлечься к окну. Что, черт возьми, было в заднице дедушки Роудса? Что-то такое, что Роудс сказал Аму, чтобы слова не беспокоили его…
— Это не имеет смысла, почему он так сильно взъедается на тебя из-за того, что ты не женишься, когда он сам буквально женился на ком-то, кто мучил его?
— Достаточно, Ам. Мы знаем, какой он, и, к счастью, он приезжает всего пару раз в год…
— Даже несмотря на то, что мы живем в часе езды?
Парень был прав.
— Я знаю, Ам, — мягко успокоил Роудс. — Он пришел из другого времени. И я уже говорил тебе раньше, что у него много сожалений, и мне потребовалось много времени, чтобы признать, что он такой, какой есть. Это его собственный способ заботиться.
Малыш хмыкнул.
— Можем ли мы пригласить Ору к себе? Чтобы отвлечь его?
Я фыркнула и надеялась, черт возьми, что они меня не услышали.
— Нет, мы с ней этого не сделаем. — Наступила пауза, и я думаю, что он, возможно, хихикнул. — Хотя это была бы хорошая идея. Тогда не было бы неловкой тишины… и было бы довольно забавно увидеть его лицо.
— Да, держу пари, она заставит его рассказать ей, почему он так долго не разводился с твоей мамой.
Дверца машины захлопнулась, и через долю секунды голос, который я не узнала, сказал:
— У меня есть компания, которая может приехать к тебе, Тобиас, и заново отсыпать гравием подъездную дорожку. У меня разболелась голова только от этого участка.
Я моргнула.
— Дорога в порядке, сэр, — ответил Роудс голосом, которого я не слышала от него уже несколько месяцев. Его военно-морской голос, как однажды назвал его Амос, когда мы говорили о том первом дне нашей встречи и о том, как разозлился Роудс.
И кто, черт возьми, называл своего отца «сэр»?
— Добро пожаловать, — продолжал Роудс.
Добро пожаловать?
Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться. Я могла только представить, как должно выглядеть лицо Амоса. Я подумала, не покраснел ли он.
Я была почти уверена, что услышала шаги на подъездной дорожке.
— Амос, — сказал незнакомый голос, — как твоя мать? И Билли?
— Отлично.
— Тебе не удалось набрать вес? Все еще не занимаешься спортом?
Тишина была пронзительной. Подавляющей. Я была уверена, что у меня звенит в ушах.
— Он совершенен таким, какой он есть, — произнес Роудс тем же четким, осторожным военно-морским голосом, от которого несло тщательностью, которую он выработал за двадцать лет,
Мое шестое чувство подсказывало мне, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Типа… действительно ничего хорошего из этого не выйдет.
В основном потому, что я собиралась выбить дерьмо из дедушки за то, что он так говорил о моем Амосе. Мой милый, застенчивый друг, должно быть, сейчас умирал внутри. Я знала, что он стесняется своего худощавого телосложения, а тут этот ублюдок пришел и…
— Может быть, он был бы, если бы ты записал его в некоторые спортивные секции, когда он был моложе, — ответил старик. — Ему не помешал бы чизбургер или два.
Я зарычала и медленно закрыла книгу.
— Он занимался тем, что его интересовало, — ответил Роудс, и с каждым слогом его голос звучал все резче и резче. — Он ест более чем достаточно.
Злобное «Хмф» заставило меня отложить её.
Боже мой, этот человек напомнил мне… миссис Джонс.
— Немного мускулов было бы неплохо, если он когда-нибудь захочет иметь девушку. Ты же не хочешь всю жизнь быть холостым, как твой отец, не так ли? — спросил старый мудак.
Я так быстро вскочила на ноги, что удивилась, как не опрокинула стол.
Эти двое собирались поджечь дом, если я ничего не сделаю. Я не была уверена, что когда-либо была свидетелем того, как разговор идет под откос так быстро, а я слышала многое.
Амос и Роудс были новичками.
К счастью для них, у меня была докторская степень по пассивно-агрессивным и откровенно агрессивным семейным фигурам. И этот мужчина был не той женщиной, которую я считала своей свекровью. Я знала, что мне не нужно провести остаток жизни, целуя зад этого человека, чтобы быть счастливой.
Я была должна им. Я могла бы сделать это.
Я спустилась по лестнице так быстро, как только могла, и только вышла наружу, как услышала напряженный-напряженный голос Роудса, выплевывающий:
— …может выглядеть так, как он этого хочет, сэр.
Да, дом собирались сжечь.
И моя гаражная квартира пойдет вместе с ним.
Позже я скажу себе, что делаю это для себя точно так же, как и для них, и именно поэтому я закричала, звуча как запыхавшийся маньяк из-за того, что так быстро спускалась по лестнице:
— Роудс, ты можешь мне помочь… ой, извините. Здравствуйте.
Глаза Амоса были широко раскрыты, и я могла сказать, что он пытался осознать, что я делаю, и в то же время был так удивлен.
Стоя рядом с «Мерседес-Гелендваген», старший мистер Роудс был ниже своего сына, но сходство было очевидно. Тот самый подбородок с ямочкой. Форма его щек. Крепкое телосложение. Особенная форма этого сурового рта.
И он смотрел на меня.
Я должна была использовать свои силы во благо.
Сосредоточившись на Роудсе, я увидела задумчивое выражение его лица… легкое замешательство. Морщины были на его лбу. Его рот был сжат, но я сомневалась, что это было из-за меня.