Всё ещё Та
Шрифт:
Мне кажется, что Давид знал, что Саломе бывает не только примерной женой и чуткой матерью, думаю, ему даже нравилось, что вторая её сторона была крайне страстной и даже в чём-то порочной. Если в студенческие годы Сола предпочитала иметь интимные связи каждую неделю с разным партнером, то после замужества, она удовлетворяла свою тёмную сторону, занимаясь танцами на пилоне и изредка посещая с мужем какие-то закрытые клубы, о которых никогда с нами не секретничала, но Маринка была уверена, что они свингеры.
– Это же ясно как день! – уверенно говорила она, потягивая вино из бокала. –
– Окей, тогда почему она нам об этом не говорит? – спорит Таня. – Мы всегда делимся секретами друг с другом, кто-нибудь наверняка был бы в курсе!
– Тань, теперь это не только её секрет, понимаешь? Наверняка Давид не хочет, чтобы кто-то об этом узнал, он успешный бизнесмен и уверен, что даже друзья могут предать. А если кто узнает о его тайных пристрастиях и вывесит всё грязное бельё на потеху прессе, то его карьере конец, плюс он мечтает о политике в будущем, а это уж вообще за гранью. Короче я не виню её в молчании, но уверена, что эти их отлучки именно в ночные клубы для взрослых.
– Не знаю, мне кажется, что они такая интеллигентная пара.. – тянет Таня.
– А ты думала свингеры – это те, кто по городу ходит, трусами размахивает? – поперхнулась Маринка. – У меня были клиенты по недвижимости, очень приличные мужики, и они тоже, что говорится, «в клубе». Один меня даже с собой хотел взять, но я отказалась.
– Я думала ты любишь эксперименты. – усмехнулась я.
– Люблю! – заверяет она. – Люблю и поклоняюсь абсолютно всем экспериментам, но тем, которые не выходят за рамки тел именно двоих людей. Всё, что больше пары – это уже не моя территория.
Я звоню в домофон за железном заборе и мне тут же открывают, семья Аданая теперь живёт за городом в доме общей площадью шестьсот квадратов. Саломе с помощью дизайнеров сделала своё жилище очень уютным и современным. У них была квартира на юге Москвы, но обоим супругам больше нравилось жить на своей земле в доме, «поближе к природе», как они выражались.
– Ты первая, Ник. – она чмокает меня в щеку, а мне приходится немного наклониться к ней. Саломе всегда была очень миниатюрной, немного располнев лишь после родов, что её абсолютно не портило, скорее наоборот, она была из тех немногих женщин, кому идут формы, и стала очень домашней и гармоничной в нынешнем весе.
– Налить тебе чего-нибудь? – спрашивает Саломе, проходя на свою супер современную огромную кухню, с большим островком посередине.
– Нет, спасибо, рано ещё. – отзываюсь я, следуя за ней.
– А я, пожалуй начну. Для меня это один из немногих поводов выпить, – детский день рождения, – усмехается она, – скажи мне об этом кто-нибудь пять лет назад, я бы рассмеялась в голос.
– Где Георгий? Я привезла кое-что, хочу поздравить его. – указываю на коробку, оставленную в прихожей.
– О! – глаза Саломе расширяются. – Ты прям в яблочко попала, он обожает эту серию, спасибо Ник! Он пока в игровой с няней, ты не против, если я позову его, когда все соберутся?
– Конечно, как скажешь. По правде говоря, подарок я не совсем сама выбирала, мне помогли.
– В смысле? – удивляется подруга, отпивая из бокала.
Я рассказываю ей о встрече в детском магазине, и Сола всё выше поднимает брови по мере моего повествования.
– Надо же, никогда бы не подумала, что у него есть дети. – заключает она. – Не особо слежу за звездами, но он не производит впечатление ответственного человека. А что там с Максом? Вы уже встретились во второй раз?
– Нет, по правде говоря он мне так и не позвонил за три дня, может и сам понял, что раз не заладилось с самого начала, то и пытаться не стоит?
– А может у него какие-нибудь дела, весь он всё-таки супер звезда. Ай!
Я тыкаю её пальцем в ребра, столько неприкрытой иронии сквозит в её словах.
– Ладно, ладно, ну я правда думаю, что он ещё объявится. Я только так и не поняла, он тебе понравился или нет?
– Ну он вроде приятный и старается быть милым, мне даже показалось, что за его маской плейбоя скрывается что-то большее.
– О, ну я рада, что это уже не однозначное нет.
Мы слышим как открывается входная дверь и до нас доносится стук каблуков по мраморному полу.
– Где мой любимый спиногрызик? – Чёрная влетает в дом, снимая солнечные очки. – Тётя Марина захватила свою любимую сумочку в честь его дня рождения.
Мы с Саломе переглядываемся и дружно прыскаем.
– Марин, сколько можно уже это уже вспоминать?
– Минуточку. Налей мне тоже, – Марина тыкает пальцем с идеальным маникюром в бутылку, – Сол, а когда ты простишь ту девицу, которая пролила на своё белое платье бокал красного вина у тебя на свадьбе?
– Сомневаюсь, что это возможно. – усмехается она.
– Ну вот и у меня с Георгием так же. Простить-то я простила, но уже представляю, как припомню это на его совершеннолетии.
– Ник, ты уже сходила к Наталье Вадимовне?
– Кому? – не понимает Марина.
– Это психолог, она очень помогла моей маме стравиться со смертью отца пару лет назад. – поясняет Саломе.
– Хочешь отправить её к очередному мозгоправу? – фыркает Чёрная.
Она говорит «очередному», потому что за последний год я обошла, кажется, каждого более менее авторитетного специалиста в Москве, но всё это ограничивалось максимум второй встречей. Я не могла доверить постороннему человеку столь глубокие переживания своей души, поэтому сбегала как только мы пытались поднять разговор об Игоре.
– Ещё нет, – вздыхаю я, – мы можем не говорить об этом сегодня?
– Ник, – Сол накрывает мою руку своей, – я прошу тебя сходить к ней хотя бы один раз, ради меня. Я знаю, что ты сделала: закапала боль внутри, но так и не отпустила её и теперь она разъедает тебя изнутри. Я знаю о чём говорю, отец ушёл из жизни чуть раньше Игоря и мама пережила всё то же самое, и Наталья Вадимовна – единственная, кто смог поставить её на ноги.
– Сол, я не уверена, что от этого будет толк, правда, – хмурюсь я, – я обошла лучших и никто из них так и не смог помочь мне, я измотана этими бесконечными встречами.