Все изменится завтра
Шрифт:
– Все хорошо.
Вера же наоборот не знала, что отвечать, совершенно теряясь в происходящем.
– Так,– Дарья вздохнула,– ты хоть меня во что-нибудь посвяти, а то я не в курсе. Абсолютно. Он то звонит раз в неделю, а тут с раннего утра знакомиться приезжает,– пышала негодованием, но от нее веяло добром.
– Мама,– слегка недовольно произнес Артем.
– А что – мама? Что – мама?
– Не приставай к ней.
– А кто пристает? Вера, я к тебе пристаю?– не дала ничего ответить,– воот, не пристаю. И вообще, это ты отстань от нас, бутерброды делай,– мягко рассмеялась.
Вера заворожено смотрела на все происходящее. Губы сами расползались в глупой улыбке.
– Вот я и говорю,– вновь посмотрела на Веру,– нормально доехали, а то все метет, март скоро, а нас все снегом по уши заметает.
– Нормально. Я почти проспала всю дорогу.
– Ой. Меня в машине тоже сразу в сон клонит. Вы надолго?
Вера замерла, переводя взгляд на Артема, поджала пальчики, возвращаясь мыслями к его матери.
– На пару дней,– улыбнулась, пытаясь вести себя непринужденно.
Дарья же никак это не прокомментировала, только все время, пока они пили чай и беседовали ни о чем, настороженно, а возможно и вопросительно поглядывала на сына.
Солнце озорно играло, поблескивая на снегу, день близился к обеду. После недолгого чаепития Артем уехал с отцом по каким-то делам, оставляя Веру (к ее счастью) одну. Точнее с Дарьей.
Пройдя по дому, Кораблева уселась в мягкое плетеное кресло, расположившееся у камина в самой большой комнате на первом этаже. На заднем плане негромко шумел телевизор. Дарья Эдуардовна подошла почти неслышно, присаживаясь на диванчик позади.
Наверное, впервые в жизни она не знала, как начать разговор, потому что до сих пор находилась в полнейшем шоке. Старалась не подавать виду, но эмоции были сильнее ее. Так переживала за всю сложившуюся ситуацию, что намеренно пробежала по дому, пока звонила на работу, и убрала все фотографии, на которых были запечатлены сын и Алена. Хотя они и стояли здесь всегда, как память, но даже это не изменило ее непоколебимого решения убрать все с глаз долой. Конечно же, не со своих, да и не с Артема.
Внимательно вгляделась в Верино лицо: серые большие глаза, отточенные скулы, пухлые губы…и эти волосы…в первые несколько секунд, как только она ее увидела, то не могла поверить, перед ней словно стояла Алена. Только присмотревшись и слегка себя одернув, она медленно узнавала в этой девочке совершенно иные черты. Но как же они были похожи…очень похожи.
И это пугало. Пугало настолько сильно, что сводило скулы. Ее сын намеренно искал похожую…да, возможно, это была случайность, возможно, внутренне эта девочка другая…но эта внешняя схожесть пробирала до мерзлых мурашек. Это выглядело слишком ненормально…слишком…неправильно!?
Вера повернулась в фас.
– Вы хотите мне что-то сказать? – начала без каких либо подводок. Чувствовала, как внутри матери Артема бушует разговор.
– Вера,– начала издалека,– сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Ты еще совсем юна,– невесело улыбнулась,– я хотела поговорить…,– сложила руки на колени, явно нервничая.
Кораблеву же эта ситуация коробила. Она понимала чувства матери Артема, читала их в ее глазах, и чувствовала то же самое. Не хотела ходить вокруг да около, не хотела заставлять эту женщину спрашивать, ставить в неловкое положение…поэтому все последующее она выпалила, почти на автомате, не думая о последствиях, возможно, в ней до сих пор играла
– Я сильно на нее похожа? – сузила глаза, губы сами невольно надулись,– сильно, я вижу это по вашим взглядам…Вы смотрите на меня так, словно хотите удостовериться, что я не глюк, и в тоже время так, словно хотите найти во мне кого-то другого… Значит я похожа на нее сильнее, чем он сказал мне,– облизнула губы,– я не знаю, зачем он меня сюда привез, и что хотел этим сказать, чего хотел добиться, что я должна была здесь увидеть…я не знаю...,– замотала головой, губы дрогнули.
– Шшш,– Дарья в пару движений сократила расстояние между ними, нависая над Верой, обняла,– тихо,– провела ладонью по спине, – не плачь. Все это очень тяжело. Мне тоже. Поверь,– попыталась заглянуть в ее глаза.
– Извините,– вытирала слезы.
– За что? – усмехнулась,– тебе не за что извиняться.
– Это он просил Вас со мной поговорить?
– Нет. Что ты, он никогда не попросит о подобном. Просто я вижу, что между вами стоит прошлое, оно всегда ходит за ним по пятам, но я очень хочу счастья для своего мальчика,– села на диван. Грациозно закинув ногу на ногу, Дарья Эдуардовна сцепила руки в замок, переводя взгляд на окно,– ты знаешь, Артем же не всегда таким был. Я понимаю, что сейчас он изменился, и лишь догадываюсь, что происходит в его жизни… Первый год после того, как ее убили, он пил, постоянно с кем-то дрался, ввязывался во всяческие неприятности… Я тогда очень переживала, что его либо убьют, либо посадят… Но он никак не мог ее отпустить. Они встречались со школы, всегда и везде были вместе, а потом…,– печально вздохнула, обрывая себя,– прости, что говорю это все, но я очень хочу, чтобы ты поняла… За все эти девять лет я не видела и не слышала из его уст ни об одной девушке. Ты первая, кого он сюда привез…вот так без звонков, разговоров…ты первая, с кем я вообще говорю о нем и его прошлом. Вера,– посмотрела в глаза,– мне не нужно знать тебя полжизни, чтобы сказать, что ты другая, как, впрочем, и Артему. Я понимаю, что между вами происходит сейчас. Вся эта ситуация…если ты думаешь, что он с тобой, потому что вы похожи, то ты ошибаешься! Он абсолютно другой человек, нежели был девять лет назад. Прошу тебя,– вдохнула глубже,– постарайся его понять…Артем – это большой и обиженный на мир ребенок, возможно, с ним тяжело и даже невыносимо…но он привез тебя сюда не просто так, ты очень много для него значишь. Поверь мне.
Вера молчала. Эмоции плескались в ней, как в бушующем океане, мозг цепко хватался за отдельно сказанные ей слова, переваривал. Дыхание участилось, и казалось еще чуть-чуть и она задохнется…
***
Артем вернулся под вечер. День получился слишком тяжелым на эмоции, поэтому она была даже благодарна Старкову за его отсутствие. После разговора с мамой, ей хотелось порыдать в гордом одиночестве. Подумать. Постараться хоть немного переварить все происходящее. Очень долго не могла успокоиться, а когда все же пришла в себя, то на смену огромной обиде пришло такое же огромное сожаление.
Сожаление о словах, которые она ему наговорила, действиях, которыми она провоцировала его все это время. Если до этого она собрала картинку полностью, смотря на нее как на плоскую поверхность, то теперь она приняла форму сферы, сферы, которую можно повернуть в любую сторону, рассмотреть под разными углами. Дверь открылась.
– Привет,– подняла глаза на только зашедшего в комнату Артема.
– Мама зовет ужинать,– замер,– ты за сегодня почти ничего не ела.
– Нет аппетита, честно.