Все леди делают это
Шрифт:
— Мы-то сработали неплохо, а вдруг наша курица проколется? И тогда все летит к чертям.
— Да она уже нормально лепит, — успокаивал начальника Гена. — Чешет как по писаному.
— Это в нашем присутствии. А без нас?
— И без нас не растеряется. Въехала так, что уже не съедет. Я и сам порой гляжу на нее и думаю — ну точно крейзи! То, что надо, шеф, — заверил он. — Чокнутее некуда.
— А если кто-то раскусит, что эта старая ворона вовсе не ясновидящая?
— Да как он раскусит-то? Я несколько раз прятался за занавесом в студии Элеоноры, чтобы понять, как она лепит. Такую бредятину несет, а клиентки все готовы скушать. И наша курица научилась так же вещать. «Ясновидящей» деньги платят, а Валентине ж не с клиентками работать.
— С журналистами… — вздыхал Владимир Максимович. — Этих на мякине не проведешь.
— Значит, не надо подпускать к ней журналистов и на пушечный выстрел. Или подпускать только оплаченных.
— Но у писателей бывают презентации, встречи с читателями.
— Придумаем что-нибудь, шеф, — обнадежил Гена.
Разумеется, простенькая фамилия Бобкова не вязалась с разработанным рекламщиками имиджем. Начинающая писательница по-прежнему тяготела к аристократизму и часами торговалась с Владимиром Максимовичем, требуя звучного псевдонима…
Наливаясь тихой яростью, тот тыкал в отлично сфабрикованное генеалогическое древо и пытался вразумить строптивую заказчицу, что в противном случае любой сведущий человек раскусит фальсификацию, но та упорно стояла на своем.
В конце концов сошлись на фамилии Меншикова. Меншиковых в России пруд пруди, и даже дочь потомственного сапожника, имеющая эту фамилию, может соврать, будто имеет дворянские корни.
«Хватит лирических излияний, — приказала себе Алла. — Есть конкретная проблема, и нужно ее решать».
— Сержик, не обижайся, что спускаю тебя на грешную землю, но давай пока отложим душещипательные разговоры до лучших времен и займемся твоим делом. Хотелось бы закончить его в наикратчайшие сроки. Не думаю, что тебе доставит удовольствие потеть на допросе в кабинете следователя. Я провела в казенном доме немало часов и честно признаюсь, не могу назвать их лучшими в своей жизни.
— А ты в каком качестве там оказалась?
— В качестве свидетельницы по делу об убийстве, причем неоднократно.
— В вашем кругу так часто убивают?
— Бывает. Но потерпевшими и обвиняемыми были люди и иного социального статуса.
— Твои друзья?
— Не только. Некоторых я и в глаза не видела.
— Почему же оказалась свидетельницей?
— А вот тут ты вплотную подошел к одному важному вопросу. Дело в том, что, обратившись ко мне, ты попал именно к тому человеку, который тебе сейчас нужен.
— Я в этом не сомневался. — И хотя это прозвучало почти как признание, его голос по-прежнему был печален.
— Я не это имела в виду. Да, я твой друг и, вне всякого сомнения, костьми лягу, чтобы по тебе не прошелся каток бездушной машины нашего правосудия. Но дело в том, что за стенкой работают ребята с нашего курса. Они объединились в фирму «Самаритянин» и занимаются расследованием криминальных ситуаций.
— Наши ребята? — не поверил Сергей.
— В подавляющем большинстве это наши девицы. Мужеску полу там только Мотька Лопаткин.
Сергей поморщился. В свое время известный острослов Матвей Лопаткин весьма едко прохаживался по его адресу. Он тоже числился в Аллиных воздыхателях и остался таковым до сих пор, а та называла его «вечно влюбленным». Видимо, тогда взыграла мужская ревность — с Мотей у Аллы сохранялись лишь дружеские отношения, а Сергей удостоился ее особого внимания.
— Мотька, конечно, не подарок, но ты не бери это в голову, Серж. Сейчас он уже не тот, что раньше. Пообтрухал наш Мотенька, пыль с мозгов уже слетела. Раньше, как сынок высоких родителей, мог себе позволить прожигать жизнь и именоваться плейбоем, а после их смерти остался не у дел. Получал гроши и влачил жалкое существование. Правда, любви к человечеству это ему не прибавило — он как был злоязычным мизантропом, так по сию пору им и остался, но, по крайней мере, научился придерживать язычок. Да не с чего и некому ему свой гонор показывать, раз остался за бортом жизни.
— А что Матвей делает в этой фирме?
— Руководит.
— Расследованием криминальных ситуаций? — не поверил Сергей. Чтобы Матвей Лопаткин, запомнившийся ему как лентяй и сибарит, стал детективом?
— В общем-то руководит он формально. Но в ведомости на зарплату числится генеральным директором «Самаритянина».
— Кто же на самом деле руководит расследованиями?
— А как ты думаешь, друг мой Серхио?
— Неужели ты? — Он еще больше удивился.
— Угадал.
— Трудно поверить…
— Почему?
— Ты же бизнес-леди…
— Ну и что? Одно другому не мешает. Бизнес — это способ зарабатывать на хлеб с маслом и хороший коньячок. А детективная деятельность — хобби.
— Раньше такого увлечения у тебя не было…
— Все мы меняемся с годами, — хмыкнула Алла.
— Но как же ты с этим справляешься? У тебя же нет теоретической базы.
— По-твоему, те, кто работает в частных сыскных агентствах, мощные теоретики?
— Но у них же опыт.
— Опыт — дело наживное.
— И много ты раскрыла преступлений?
— Порядочно. В отличие от ментов, в «Самаритянине» архива нет, закрывать дела, как в органах, нам поперек реноме, для нас главное результат.
— Ну и дела… — покачал он головой. — Если бы это сказал кто-то другой — ни за что бы не поверил. Алла Королева — и вдруг частный детектив!
— Я не частный детектив, Сержик, а идейный вдохновитель и аналитик по совместительству.
— То есть фактической работой занимаются другие люди?
— Фактуру собирают наши сокурсницы, а я генерирую идеи и направляю их деятельность в нужное русло.