Все миражи лгут
Шрифт:
Дом в деревне старлею достался в наследство от тетки, у которой он в детстве гостил пару раз с родителями. Тетку Катков, если честно, помнил плохо и особых чувств к малознакомой родственнице не испытывал, но так уж получилось, что домик достался именно ему, поскольку своих детей у тети Веры не было, а больше на этот серенький особнячок с небольшим участком земли никто и не претендовал. По большому счету этот домик с его двумя крохотными комнатенками и домом-то назвать было трудно, но когда Вячеслав приехал посмотреть на свалившееся на него наследство, избенка ему неожиданно понравилась, как, впрочем, и сама небольшая деревенька.
Лес на много верст
Нет, конечно, не все здесь, в Ольховатке, было столь уж замечательным – были в деревушке и свои недостатки. Самой большой ложкой дегтя было практически полное отсутствие нормальных дорог. В сухое лето и морозной зимой в Ольховатку еще можно было попасть, а вот в весеннюю и осеннюю распутицу или в дождливое лето деревня превращалась в отрезанный развеселой русской грязью остров. Катков не раз прикидывал, что в распутицу в тетушкино имение мог бы добраться разве что десантный корабль на воздушной подушке…
Каких-либо особых перестроек и переделок Катков решил, по здравом размышлении, не устраивать – ради одного месяца в году не имело никакого смысла. Но печку с помощью соседа, дядьки Сергеича, поправил, а комнату, в которой это чудо русской инженерной мысли занимало треть пространства, обшил свеженькой еловой вагонкой. Да еще вместо старого, рассохшегося пола настлал новый – тоже из хорошо выструганных досок. Можно было бы, конечно, и более современными материалами комнатенку отделать, но старлею хотелось, чтобы в его новом доме витали именно запахи свежего дерева, смешанные с сухим живым теплом русской печки. Вторую комнату Катков за ненужностью просто прикрыл: как заметил понимающий мужик Сергеич, «вроде как на консервацию поставил». В ремонте Сергеич принимал самое деятельное участие – как советом, так и делом, а вот от предложенной платы решительно отказался: «Да ты что? Что б я со своих брал? Не-е, ни под каким видом! Если когда по-соседски вином побалуешь – оно и ладно будет…» На сомнения Вячеслава в том, что он для деревенских уже свой, Сергеич недоуменно пожал плечами: «Ну тык, а чей же? Ты ж не дачник какой, а Веркин племяш – так наш, значит. Тем более не шарамыга какой, а офицер флотский…» Логика соседа показалась старлею несколько странноватой, но спорить было вроде и не о чем – свой, так свой…
Поскольку на «шхуне, вмерзшей во льды», как Катков с изрядной долей иронии называл свое жилище, весь экипаж состоял всего лишь из одного человека, то капитану приходилось совмещать решительно все должности, положенные на судне по штатному расписанию. Был, естественно, в этом длинном списке и кок, или – если по-сухопутному, – повар. После недолгих размышлений кок-кашевар предложил капитану приготовить на ужин отварную картошечку, к которой полагалась всяческая зелень в виде салата, маринованные грибочки, презентованные щедрым соседом, и нежная и жирная, отливающая перламутром селедочка. Капитан покладисто кивнул и предложенное меню утвердил, после чего кок небрежным тоном, совершенно не терпящим возражений, отправил салагу на камбуз чистить картошку. Салажонок Катков слегка пригорюнился, но есть хотелось, и картошку чистить все равно пришлось…
Правильно сложенная печка деловито шумела спрятанным в ее кирпичном теле огнем, распространяя по комнатке приятное сухое тепло, а на плите побулькивала под крышкой картошка, в свою очередь, добавляя в запахи жилья аромат традиционной российской еды, которую отделяет от закуски настолько трудноразличимая грань, что нет никакого смысла ее и искать. Когда исходящая парком картошка была уже щедро приправлена маслицем и посыпана мелко порезанной зеленью, за окном где-то на соседней усадьбе громко залаял пес, недвусмысленно сообщая, что в поле его зрения и обоняния появился кто-то чужой. Валерий, сначала искренне считавший соседского дворянина настоящим пустобрехом, со временем научился различать оттенки его голосовых сообщений и сейчас выглянул в окно, почему-то почти уверенный, что вероятные гости если и появились, то именно по его морскую душу.
Дворянин с загадочной кличкой Чукай не обманул: по свежерасчищенной тропинке к дому неторопливо шел, с любопытством осматривая деревенские сарайчики-заборчики, высокий и крепкий мужчина лет сорока с небольшим, в котором старший лейтенант Катков по прозвищу Скат без труда узнал своего непосредственного начальника – подполковника Вашукова. Правда, на этот раз Вашуков был не в своей обычной форме морского пехотинца, а в самой обычной «гражданке»: меховая шапка, теплая куртка, брюки и зимние ботинки.
Подполковник Вашуков являлся командиром одного из спецподразделений боевых пловцов «Дельфин», некогда сформированных под широким крылом ГРУ – Главного разведуправления Генерального штаба – и предназначенных, по первоначальному замыслу больших генералов, для возможных боевых операций за пределами страны. Были осуществлены какие-либо операции или нет, неболтливые военные умалчивают, но это не так уж и важно, важно то, что подобные подразделения в Российской Армии и на Флоте были, есть и будут…
– Ну, здорово, отпускник, – Вашуков протянул старлею руку, с легкой ухмылкой стиснув ладонь подчиненного так, чтобы тот сразу вспомнил, кто здесь командир, и без суеты начал раздеваться. Повесил на гвоздик куртку, поверх нахлобучил шапку и не без ехидства заметил:
– А гардеробчик-то у тебя не евро… Чисто русские гвозди!
– Для меня в самый раз, – сдержанно улыбнулся Скат и гостеприимно повел рукой: – Пр'oшу пана. Мой дом – ваш дом, моя картошка – ваша картошка. Вы вовремя – сейчас ужинать будем. Картошечка, грибочки…
– Грибочки, говоришь, – подполковник, словно только сейчас вспомнил нечто очень важное, вскинул указательный палец и полез в карман своей куртки. На свет появилась стеклянная литровая емкость с прозрачной жидкостью, подернувшаяся в тепле влажным туманцем. – А я вот, как чувствовал, прихватил случайно.
– А у меня – тоже совершенно случайно, – и селедочка приличная есть, товарищ…
– Да оставь ты, – поморщился Вашуков и сердито отмахнулся, – не в штабе – у себя дома. Давай, Вячеслав батькович, наливай и угощай…
После пары стопок некоторое время прилежно дегустировали деревенские простенькие разносолы. Катков угощал гостя, вопросов не задавал, хотя и прекрасно понимал, что командир намотал на спидометр две сотни верст, естественно, не потому, что соскучился по своему подчиненному и решил выпить с ним водочки в занесенной снегом деревушке.
– Где у тебя покурить можно? – Вашуков зашелестел пачкой сигарет и жестом остановил взявшегося было за бутылку Ската: – Погоди пока, старлей, не гони. Разговор есть…