Все мы только гости

Горская Евгения

Бабушка всегда приходила встречать ее к поезду, и когда Лина была совсем маленькой, и потом, уже студентку. Дома ее ждали обязательные пироги, заранее извлекались из подпола банки с любимым Лининым вареньем, а стол уже был накрыт белоснежной «парадной» скатертью.

Так остро, как сейчас, идя по пустым по раннему времени улицам, Лина ни разу не ощущала, что бабушки больше нет.

Свернув к дому, она не сразу заметила мужскую фигуру в зарослях вишни на соседнем участке. Сердце замерло еще до того, как она его узнала.

– Здравствуй, Лина.

Он

изменился. Был мальчик, стал мужчина.

Нет, это в первую минуту ей показалось, что он изменился. К ней шагнул он, ее Костя, любимый, верный и надежный.

Костя, которого она так и не смогла забыть.

Совершенно посторонний человек.

– Здравствуй, Костя.

– Ты… изменилась.

Она пожала плечами – мы все меняемся.

– Ты стала очень красивая.

Она опять не ответила. Она и раньше не была дурнушкой, хотя сейчас вовсе не фотомодель.

– Надолго?

– Сама не знаю. Как получится. – Ей не хотелось на него смотреть, и она уставилась на россыпь красных вишневых ягод за его спиной.

– Лина… – Он дернулся к ней раньше, чем понял, что хочет ее обнять.

Она шагнула в сторону, обходя его на неширокой дороге.

– Я всегда тебя любил, – сказал он ей вслед. – Всегда.

Она восемь лет ждала этих слов. Мечтала о них и не надеялась.

Лина поставила сумку на землю, достала связку ключей и отперла калитку, с трудом заставляя себя не оглядываться на свою бывшую любовь.

Замок на калитку повесил папа, при бабушке она не запиралась. Лина постояла на крыльце, отперла дом, прошлась по комнатам, бросив сумку у входной двери. Здесь почти ничего не изменилось, и все-таки все было не так, как при бабушке. Нет белоснежной скатерти на обеденном столе, вместо старого бабушкиного холодильника стоит новый, Лина вспомнила, что родители в прошлом году его купили. Подоконники без комнатных растений казались пустыми, незнакомыми.

Она распахнула настежь окна, постояла, вдыхая чистый, какого никогда не бывает в Москве, воздух. Скинула босоножки, босиком прошлась по саду, с грустью замечая отсутствие хозяйского присмотра. Дождя давно не было, земля совсем засохла. Вечером все полью, решила Лина.

Сорвала с куста смородины крупные, спелые, очень сладкие ягоды. За восемь лет она успела забыть вкус настоящих, только что с куста плодов.

– Линочка! – С соседнего участка спешила к ней по дорожке тетя Клава Овсянникова. – Линочка! Что же не позвонила? Я бы пирогов напекла… Господи, а красавица-то какая стала.

– Тетя Клава. – Лина обняла старую бабушкину подругу и почувствовала, что неожиданно подступили слезы. – Как я соскучилась.

– А я-то как соскучилась. – Худая, высокая, почти без седины тетя Клава отстранилась, разглядывая ее. – Ты уж приезжай, Линочка, не забывай нас, стариков.

– Буду приезжать. – Самое страшное – увидеть чужого Костю – уже произошло, теперь Лине ничто не мешает приезжать сюда, как раньше, каждое лето.

– Родители-то приедут в этом году?

– Собираются. В августе.

– Вот хорошо, все мне повеселее будет. Ты надолго?

– Я в отпуск на две недели. Наверное, все время здесь пробуду. Как Сережа? – спохватилась Лина, вспомнив про тети-Клавиного сына.

– Что ему сделается, – поджала губы соседка. – Давай я тебе покушать принесу, или пойдем ко мне, завтраком накормлю. Пойдем, Линочка, я быстро на стол соберу, мигом.

– Спасибо, теть Клава. Не хочется с дороги.

– Ну смотри. А то заходи, есть не хочешь, хоть чаю выпьем.

– Потом, – пообещала Лина. – Обязательно. Когда осмотрюсь.

Они еще немного поговорили, и каждое сказанное ни о чем слово словно гнало время назад, когда еще здесь жила бабушка, а Лина верила своему Косте. Время словно повернуло вспять, а она, Лина, так и оставалась сегодняшней. Усталой, давно ничему не радующейся женщиной, приближающейся к тридцати годам.

Простившись с соседкой, Лина вернулась в дом, нашла в комоде белую скатерть, застелила стол на кухне, села на свое обычное место и заплакала, глядя на старый неухоженный сад.

На месте магазина, в который Лина когда-то каждый день ходила за хлебом, теперь располагался вполне современный супермаркет. Упаковывая продукты в полиэтиленовую сумку, Лина почти не обратила внимания на эффектную темноволосую женщину в ярком шелковом платье и босоножках на высоченных каблуках. Она узнала Тамару, только когда та ее окликнула.

– Ли-ина? Снизошла до нашей деревни? – улыбалась новая Тамара, приятно располневшая, умело накрашенная, яркая. Впрочем, она и раньше была яркая, смешливая, острая на язык.

Тамара, худенькая стройная девочка с черными волосами до плеч и необыкновенными восточными глазами.

Тамара, которую Костя целовал, забыв Лину.

– Здравствуй, Тома. – Лина представила себе, как она, бледная, ненакрашенная, уставшая после бессонной ночи, невыгодно смотрится рядом с роскошной Тамарой.

– Какими судьбами?

– В отпуск.

– Одна? А муж что же? Работает? Или один отдыхать поехал?

– Работает. А ты какими судьбами?

– А я тоже в отпуске, – засмеялась Тамара. – Так ты не сказала про мужа. Кстати, он кто? Богатый?

– Богатство – понятие относительное. – Лина подняла сумку и повернулась к выходу. – Я только сегодня приехала, Том. Устала. Извини.

– Я тебя провожу, – решила Тамара. – Ты работаешь?

– Да. – Лина перехватила сумку. Нужно было взять рюкзак, набитая только самым необходимым сумка оттягивала руку.

– Где?

– В иностранной компании. – Понимая, что бывшая подруга не отстанет, Лина пояснила: – В технической компании. Разработчиком.

– Разрабо-отчиком? Инженером, что ли? – Тамара критически оглядела Линины джинсы. Джинсы были дорогие, недавно купленные в Калифорнии во время очередной командировки. То есть это они в Москве считались дорогими, а в солнечном американском штате стоили сущие копейки.