Все о внешней разведке

Колпакиди Александр Иванович

Новый премьер-министр Хуан Негрин обвинил поумовцев и анархистов в саботаже усилий, направленных на победу в войне, после чего ПОУМ была запрещена, а ее имущество конфисковано. Однако в Москве посчита­ли, что опасность повторного мятежа не устранена окон­чательно. И 16 июня Негрин отдал приказ об аресте Нина и сорока других руководителей ПОУМ.

17 июля Нин и другие лидеры ПОУМ были отправле­ны в тюрьму города Алькала-де-Энарес, где они подвер­глись интенсивным допросам с целью добиться призна­ния в шпионской деятельности в пользу Франко. Допро­сы вели Орлов и представитель Коминтерна Витторио Видали. Однако Нин категорически отрицал свою связь с фашистами и так и не сделал признаний, необходи­мых для организации публичного процесса. Поскольку выпустить его на свободу было невозможно, в Москве приняли решение о его ликвидации. Нин был расстрелян у отметки «17-й километр» на шоссе около Алькала-де-Энарес и захоронен в поле в ста метрах от дороги. А на вопросы о его местонахождении министерство юстиции республиканского правительства дало 5 апреля 1938 года следующий ответ:

«После надлежащего расследования выяснилось, что г-н Нин вместе с другими руководителями ПОУМ был арестован полицией Сегуридад, его перевели в Мадрид и заключили в предварительную тюрьму, специально подготовленную комиссаром мадридской полиции. Из этой тюрьмы он исчез, и до сих пор все, что было сделано, чтобы найти его и его охрану, оказалось безре­зультатным» ^[45] .

Ни в коем случае не оправдывая развязанный Ста­линым и его сторонниками террор в Испании, следует отметить, что в их действиях была своя железная логи­ка, очень схожая с той, которая двигала большевиками во время левоэсеровского мятежа в Москве в 1918 году. Поэтому репрессии против ПОУМ и троцкистов имели определенные резоны, если к тому же учесть, что СССР был единственной страной, не побоявшейся бросить вызов Германии и Италии и до самого после­днего момента оказывавшей помощь республиканской Испании.

45

Там же. С. 329.

Сталинские репрессии коснулись не только испанс­ких троцкистов и анархистов, но и советских советни­ков, воевавших в Испании. Трагично сложилась судьба Яна Берзина, главного советского военного советника в Испании в 1936—1937 годах, выступавшего там под псев­донимом генерал Гришин. Как бывший начальник Разведупра РККА, он занимался в Испании вопросами во­енной разведки и на этой почве часто сталкивался с резидентом ИНО НКВД Орловым. Так, в 1937 году он направил на имя наркома обороны Ворошилова и главы НКВД Ежова доклад, в котором сообщал о растущем недовольстве в испанском правительстве действиями НКВД. В докладе указывалось, что своим вмешатель­ством в работу правительства сотрудники НКВД комп­рометируют советскую власть в глазах испанцев. В заклю­чение Берзин предлагал немедленно отозвать Орлова.

Но отозван был не Орлов, а Берзин. Он покинул Испанию в мае 1937 года. За выполнение ответственного правительственного задания его наградили орденом Ле­нина, присвоили звание армейского комиссара 2-го ран­га, а 9 июня 1937 года он вновь был назначен начальни­ком Разведупра. Но долго проработать в этой должности ему не пришлось. В ноябре 1937 года он был арестован, обвинен в организации латышской контрреволюцион­ной организации и шпионаже в пользу латвийского Ген­штаба и 29 июля 1938 года расстрелян.

Судьбу Берзина разделили и многие другие команди­ры РККА, воевавшие в Испании. Так, главный военный советник в Испании в 1937—1938 годах Григорий Штерн перед самой Великой Отечественной войной был арес­тован и 28 октября 1941 года расстрелян в поселке Барбаш под Куйбышевом. Вместе с ним были расстреляны и другие военачальники, воевавшие в Испании: Яков Смушкевич, Павел Рычагов, Иван Проскуров и многие другие. Только чудом избежал ареста другой герой ис­панской войны — Илья Старинов. Осенью 1937 года он вернулся из Испании в Москву и был представлен к правительственной награде. Его доклад о работе в Испа­нии выслушал сам Ворошилов и дал ему высокую оцен­ку. Однако через некоторое время Старинова вызвали в НКВД и в течение трех часов допрашивали о вредитель­ской деятельности по заданиям Ионы Якира и Яна Бер­зина. Конкретно его обвиняли в подготовке банд для реставрации власти капиталистов и кулаков, имея в виду его работу в начале 30-х годов по организации подполь­ных складов оружия на Украине на случай ее оккупации во время вероятной войны. Но Старинов, воспользовав­шись тем, что был лично представлен Ворошилову, об­ратился к нему за помощью. И, как ни странно, это спасло его — НКВД оставил Старинова в покое. Вскоре его назначили начальником испытательного полигона Наркомата обороны. Это было понижением, но Стари­нов не жаловался — не в привычках Ворошилова было заступаться за кого-либо.

Коснулись репрессии и находившихся в Испании со­трудников ИНО НКВД. Так, заместитель Орлова Наум Белкин в августе 1938 года был отозван в Москву и через полгода уволен из НКВД с формулировкой «за невоз­можностью использования». Но ему еще повезло. А вот другой помощник Орлова, Григорий Сыроежкин, летом 1938 года был вызван в Москву, награжден орденом Ле­нина, а затем арестован как польский шпион и расстре­лян. Многие работавшие в Испании разведчики не стали дожидаться ареста. Так, в личном деле сотрудницы ИНО Инны Натановны Беленькой имеется датированная 1938 годом запись: «Подлежала аресту. Не была арестова­на, т. к. покончила жизнь самоубийством» ^[46] .

46

Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. С. 144.

Собирались арестовать и резидента ИНО НКВД в Испании Александра Орлова. 9 июля 1938 года он полу­чил телеграмму от наркома НКВД Ежова, в которой ему предписывалось выехать в Антверпен, где 14 июля на борту советского парохода «Свирь» должна была состо­яться встреча с неназванным человеком, известным Ор­лову лично. Опытный профессионал, Орлов сразу понял, что на «Свири» его ждет арест, отправка в СССР и неизбежный расстрел. Поэтому он принял решение бе­жать вместе с семьей в Америку. Послав в Москву теле­грамму: «Прибуду в Антверпен в назначенный день», он 12 июля, прихватив из сейфа резидентуры 60 тыс. долла­ров, вместе с женой и дочерью выехал в Париж. В Пари­же Орлов обратился в канадское консульство, где, предъявив дипломатические паспорта, попросил въезд­ную визу под предлогом, что хотел бы отправить семью в Квебек провести там летний отпуск. Получив визу, он в тот же день на пароходе «Монклер» отплыл из Шербу­ра за океан.

Прибыв в Канаду, а затем перебравшись в США, он прекрасно понимал, что скоро по его следу пойдут опе­ративники НКВД, имеющие приказ ликвидировать его. Чтобы избежать неминуемой смерти, он отправил Ежову письмо, в котором потребовал гарантий личной безо­пасности в обмен на молчание обо всех известных ему агентах НКВД. После недолгих размышлений требование Орлова было принято. Дело в том, что он действительно много знал. Достаточно будет упомянуть «кембриджскую пятерку», берлинскую сеть «Красной капеллы» и, нако­нец, убийцу Льва Троцкого Рамона Меркадера. Как это ни покажется странным, но стороны полностью выпол­нили взятые на себя обязательства. Москва ни разу не предприняла попыток ликвидировать Орлова, а он до самой своей смерти в 1973 году молчал о том, что ему было известно.

Бегство Орлова нанесло серьезный удар по испанс­кой резидентуре. Однако новый резидент, Наум Эйтингон, приложил максимум усилий для того, чтобы резидентура продолжала нормально функционировать. Эту задачу он решил довольно успешно, хотя с конца 1938 года взаимодействие советской разведки с испанс­кими спецслужбами начало постепенно сворачиваться. С начала 1939 года резидентура ИНО, перебравшаяся из Мадрида в Барселону, действовала практически во фрон­товых условиях. Для обеспечения надежной связи с Мос­квой радиостанцию резидентуры разместили в пригоро­де Барселоны, но, несмотря на это, радист Николай Ильич Липовик каждый раз во время выхода в эфир рисковал жизнью. Одной из последних успешных опера­ций испанской резидентуры была конспиративная пере­броска в СССР большой группы руководителей Компар­тии Испании и принадлежавших партии материальных ценностей. А в феврале 1939 года испанская резидентура внешней разведки прекратила свое существование.

Заканчивая рассказ о действиях советской внешней разведки в Испании в годы гражданской войны, необхо­димо сказать, что в то время были привлечены к сотруд­ничеству с советскими спецслужбами многие разведчи­ки, чьи имена позднее стали известны всему миру.

Одним из наиболее известных советских агентов, за­вербованных в то время в Испании, был американский коммунист Моррис Коэн. После начала гражданской вой­ны в Испании Коэн одним из первых подал заявление о вступлении в интербригады. Вот как говорится об этом в его автобиографии, хранящейся в деле № 13676 бывшего КГБ СССР: