Все продается
Шрифт:
– Конечно, кто-то знал, – согласился я. – Кто-то всегда знает. Так устроен мир.
– Может быть, нам не стоило покупать эти акции, – засомневалась Дебби.
– Почему не стоило? Мы понятия не имели, что кто-то проглотит «Джипсам». Мы догадывались, но вовсе не были уверены. Мы не нарушили ни одного правила.
– Но ведь кто-то знал. Иначе почему бы курс акций так резко взлетел?
– Послушай, – возразил я, – Ты – наш юрисконсульт. Ты знаешь правила и законы. Мы их нарушили?
Дебби на минуту задумалась.
– Формально не нарушили.
– Вот
Следующий день, среда, получился сумасшедшим. Мне нужно было составить отчет для одного из наших клиентов, но результаты моих расчетов никак не сходились с теми цифрами, которые должны были получиться и которые я знал наизусть. Во второй половине дня я битых два часа просидел над колонками цифр, пока не нашел ошибку. Оказалось, мне дали неверные исходные данные. Проклиная себя за глупость, я отправился наверх, в административный отдел, чтобы показать его сотрудникам их ошибку. Теперь мне предстояло начинать все расчеты сначала. На это уйдет несколько часов, к тому же меня будут постоянно отвлекать торговые агенты. Значит, мне повезет, если я закончу работу до полуночи. Дебби вызвалась мне помочь, и я охотно согласился. Даже работая вдвоем, мы освободились только в восемь вечера.
Я положил готовый отчет на стол Карен. Утром его можно будет отправлять клиенту. Мы с Дебби перекинулись взглядами.
– Отметим? – предложила Дебби.
– Почему-то я был уверен, что ты предложишь что-нибудь в этом роде, – сказал я. – Куда пойдем?
– Ты был на том корабле на Темзе? Знаешь, возле станции метро «Темпл»?
– Корабль так корабль, – согласился я. – Подожди, я возьму портфель.
– О, ну хоть сегодня забудь о своем портфеле! – не вытерпела Дебби. – Дома ты его даже не откроешь и завтра снова принесешь сюда. Разве я не права?
– Э-э...
– Пойдем!
Перед уходом я осмотрелся. В офисе еще оставались Роб, игравший со своим компьютером, и Хамилтон, который неторопливо рылся в огромной кипе бумаг. Что касается Хамилтона, то его часто можно было застать в офисе в столь, позднее время, но Роб крайне редко задерживался после шести. Начинало смеркаться, и в окна операционной комнаты били почти горизонтальные красные лучи заходящего солнца. Они яркой полосой отделили серые и черные громады Сити от темнеющего неба.
– Собирается дождь... – неуверенно заметил я.
– Черт с ним, пойдем.
Дождь закапал, как только мы ступили на палубу бывшего корабля, а теперь плавучего ресторана. Мы заняли столик в главном салоне и через иллюминатор поглядывали на серые волны Темзы, бегущей к Вестминстеру. Вокруг шестов, воткнутых в дно реки рядом с кораблем, закручивались сильные водовороты. В огромном городе в конце двадцатого столетия было странно наблюдать за этой дикой, необузданной стихией. Конечно, человек научился строить каменные берега и сложнейшие барьеры, чтобы направлять поток в нужное русло, но он никак не мог остановить его.
Потом дождь полил сильней, капли разбивались
– Бр-р-р, – поежилась Дебби. – Трудно поверить, что сейчас лето. А здесь очень уютно, правда?
Я осмотрелся. В обшитом полированным деревом неярко освещенном салоне за столиками, вытянувшимися двумя рядами, разрозненными группками сидели немногочисленные посетители. В углу собралась чуть большая компания любителей выпить. Действительно, раскачивания и скрип корабля, приглушенный шум непринужденной болтовни, влажный, но теплый воздух создавали здесь особый уют.
Мы заказали бутылку санчерре. Официант мгновенно принес вино и розлил его по бокалам. Я поднял свой.
– Твое здоровье, – сказал я. – Благодарю за помощь. Если бы не ты, я еще сидел бы за своим столом.
– Не за что, – ответила Дебби, отпив глоток. – Видишь ли, я вовсе не такая отпетая лентяйка, как обо мне думают.
– Что ж, я уверен, Хамилтон это тоже заметил.
– Пусть он катится ко всем чертям. Я вызвалась помочь тебе только по одной причине – потому что ты весь день казался мне ужасно несчастным. Ты такими словами обзывал эту выверку начисленных процентов, что вогнал меня в краску.
– Что ж, все равно я тебе очень благодарен, – сказал я.
Я подумал, что едва ли мог найти такие слова, которые вогнали бы Дебби в краску, но здесь, в прокуренной, насыщенной парами алкоголя атмосфере, ее щеки и впрямь зарумянились.
– Похоже, последние дни ты работаешь ненормально много, – заметил я. – Ты уверена, что у тебя все в порядке?
Действительно, на работе Дебби почти не отрывала голову от стола.
– Может быть. Но ведь это ты дал мне на просмотр гору проспектов, так что благодарить нужно тебя. – Она нахмурилась. – Впрочем, кое-что меня и в самом деле тревожит, сильно тревожит.
– Что, например? – заинтересовался я. Дебби с минуту подумала, потом покачала головой.
– Нет, забудь об этом. Сегодня я достаточно провозилась с этими чертовыми проспектами, мои проблемы могут подождать до завтра. У нас еще будет возможность поболтать и о них.
Я и сам видел, что Дебби расстроена, а расстроить Дебби. могло только что-то из ряда вон выходящее. Но сейчас она определенно не настроена была обсуждать свои проблемы, поэтому я сменил тему.
– Ты знаешь трейдеров «Блумфилд Вайс», не так ли?
– Да, а зачем тебе они?
– А того, кто продает облигации «Джипсам», тоже знаешь?
– Да. Это Джо Финлей. Он торгует в «Блумфилд Вайс» бумагами всех американских корпораций. Очень хорош. Говорят, он – лучший корпоративный трейдер на «стрите», умеет делать деньги и на покупке и на продаже. Трейдеры из других фирм стараются поддерживать с ним хорошие отношения.
– Почему?
– Он законченный мерзавец.
Дебби сказала это так убежденно, что я подумал, уж не пришла ли она к такому выводу на собственном опыте. Что-то в ее тоне помешало мне попросить объяснений.