Все пройдет...
Шрифт:
Лоренс думал: он покинул свою келью, чтобы выйти в мир, а оказался в камере. Его засунули сюда, чтобы разозлить, заставить совершать ошибки, но, по-видимому, просчитались. За шестнадцать лет в Ордене он прошел хорошую школу и нисколько не нервничал.
И почти не боялся.
– Выходи...
– Тяжелая дверь камеры на хорошо сбалансированных петлях отворилась с глухим, ватным звуком, и в камеру хлынул свет, заставивший его сощурить глаза.
– Я думал о ваших друзьях, - сказал Лоренс.
– Ну о тех, из ресторана...
– А-а...
– протянул голосом Рэнди четкий черный силуэт,
– Они... как бы это сказать? Словом, и среди воров встречаются благородные люди. К тому же они получили кое-какие новые возможности...
– Они все на чем-то попались, - констатировал Лоренс.
– Рано или поздно все попадаются, - философски заметил Рэнди.
– Ну конечно, ведь каждый в чем-то виновен... Полагаю, это очень удобно.
– Лоренс снова вспомнил Пози.
– Вы просто берете перечень специальностей, умений, потом находите подходящего человека и прикидываете, в чем он мог провиниться - с учетом, так сказать, его профессиональной квалификации. Это должно здорово облегчать процесс вербовки.
– Все не так просто, как ты думаешь, - покачал головой Рэнди.
– Ты и представить не можешь, с какими трудностями нам приходится сталкиваться.
– Значит, Збигнев Кротовски был одним из ваших агентов?
Силуэт в дверях (теперь Лоренс различал черты лица и новый свитер Рэнди - светлый, с высоким воротом и прямыми плечами) пошевелился. Это означало «да» - Лоренс был уверен на сто процентов. Несмотря на сдержанные, вкрадчивые манеры, Рэнди часто выдавал свои мысли и намерения непроизвольными телодвижениями или характерными жестами. Должно быть, в свое время на этом он и попался.
– Выходи, - снова сказал Рэнди, протягивая руку. Лоренс ухватился за нее и с трудом поднялся. При этом подсохшая корка у него на коленях лопнула, и по ногам снова потекла липкая, теплая кровь.
– Вы не намерены оказывать мне медицинскую помощь до тех пор, пока я не соглашусь на вас работать?
– осведомился Лоренс.
В ответ Рэнди дружески обнял его за плечи.
– Ты, вижу, уже все понял. Молодчина!
– Не все. Я пока не знаю, что именно от меня требуется. Если бы вы сказали... В этом случае все могло бы быть намного проще.
– Можешь считать, что все это время мы искали подходящий способ сделать тебе предложение...
– Предложение, от которого я не смогу отказаться?.. Кстати, как вы завербовали Збигнева? Шантажировали сестрой?
– Нет. Он согласился работать на нас по другой причине.
– По какой же?
– Ему очень хотелось доказать, что он гораздо умнее окружающих.
– И вы велели ему портить ваши же собственные битовые потоки?
Рэнди промолчал, только внимательно посмотрел на него, и Лоренс задумался. Зачем Службе безопасности понадобилось менять собственные данные? Разве СБ не могла арестовать кого угодно под каким угодно предлогом? Кто не боялся Службы безопасности?
В следующее мгновение он понял. Ну конечно, только сама Служба безопасности!..
– Вы использовали его, чтобы ловить других офицеров СБ?
На этот раз Лоренс ничего не смог прочесть в глазах Рэнди. Его взгляд не выражал ровным счетом ничего, и Лоренс вдруг испугался, что никогда не выйдет из этого здания. Быть может, физически он когда-то его и покинет, но связь с СБ не прервется никогда.
И это было ужасно. Лоренс попытался дышать мерно и глубоко, попытался снова вызвать в воображении шуршание лент, на которые он записывал свои тревоги, но на этот раз испьгганный прием не сработал.
– Идем, - сказал Рэнди и повел его по длинному пустому коридору. Дверь зашипела, отворилась. За ней Лоренс увидел пожилого надзирателя, который, стоя на посту, чуть приседал, мелко перебирая ногами. Болезнь мочевого пузыря, как он правильно догадался.
– ...Дело в том, - говорил Рэнди, - что система никуда не исчезнет, как бы мы ни старались, что бы ни делали. Служба безопасности будет существовать вечно. Мы чересчур долго относились к гражданам, как к преступникам; это привело к тому, что каждый из них сталпреступником, и с этим уже ничего не поделаешь. Если завтра мы исчезнем, они останутся, и тогда начнется хаос: убийства, взрывы, насилие. Вот почему мы продолжаем существовать.
Кабинет Рэнди, был просторным, удобным, даже уютным. На стенах висели в рамках старинные цирковые афиши с изображением бородатой женщины, шпагоглотателя, танцовщиц в трико, а потрескавшийся кожаный диван, на который опустился Лоренс, при каждом движении дружелюбно вздыхал, издавая аромат хорошего табака и средства для ухода за кожей. С высокого шкафа красного дерева Рэнди снял аптечку первой помощи и протянул Лоренсу. Внутри оказались дезинфицирующий раствор и упаковка марлевых салфеток, с помощью которых он попытался очистить ссадины на руках и коленях. В последнюю очередь Лоренс занялся лицом. Когда он отклеивал пластырь, из носа снова потекла кровь; она капала на пол, но на фоне серой каменной плитки красные капли были почти незаметны.
Рэнди придвинул к нему мусорную корзину, которая понемногу заполнялась окровавленной марлей.
– Здорово тебе досталось, - сочувственно заметил он.
– Пустяки, - отозвался Лоренс.
– Вот только голова трещит.
– Это после выстрела из тазера. Скоро пройдет. Впрочем, если хочешь - в аптечке, в отделении для таблеток, должен быть кодеин. Только не увлекайся, от него ужасно хочется спать.
Пока Лоренс прибинтовывал к ссадинам смоченные дезинфицирующим раствором марлевые тампоны, Рэнди лениво барабанил пальцами по стоявшему на столе монитору. Монитор выглядел совсем как интерактивные экраны в рабочих кабинках монастыря. На мгновение Лоренс почувствовал себя так, словно заглянул на чашечку кофе к кому-то из братьев, и испытал острый приступ ностальгии. «Интересно, как там Герта», - подумал он.
– У тебя правда есть сестра?
– спросил Лоренс.
– Правда. И она действительно живет в Орегоне, в монастыре Ордена.
– Она тоже работает на вас?
Рэнди фыркнул.
– Разумеется, нет. Я бы никогда так с ней не поступил. Но мои начальники знают, что всегда могут добраться до меня через нее, так что в каком-то смысле мы оба работаем на них.
– А я работаю на тебя?
– В общем и целом - да. Збикрот здорово испугался, когда ты на него вышел, поэтому он... Поэтому его больше нет.