Всё равно будешь моей
Шрифт:
Ава всё знает, и как ни странно, не осуждает меня. Часто прикрывает. Она говорит, что каждый человек, должен попробовать на вкус и счастье, и боль. Сейчас я ем своё счастье. Потом будет боль.
В пятницу мы с моей любимой горой, вытянули очередные бумажки с желаниями. Я вытащила бумажку Матвея (фотосессия), а он вытащил мою (курс рисования).
— Ну, что ты смеёшься? — шипит в губы Горский. — Я, правда, никогда не участвовал в фотосессии, тем более с девушкой.
— Зай, — смеюсь ему в губы, — просто я и модель, вообще
— Так же, как я и курс рисования. Но, я уже знаю, как мы это совместим. Только придется, это сделать в понедельник. На выходные, уезжаю по делам отца.
— Я буду скучать, — снова шепчу в губы.
— Я тоже, — говорит он, и целует.
После той ночи в моей комнате, между нами больше ничего столь интимного не было. Только поцелуи и стоны. У меня начались месячные. Та и всю неделю идут дожди. Возможности залезть в комнату, нет. Это очень опасно. Я запретила Матвею рисковать. В любую секунду он может поскользнуться. О том, что нас могут застать мои родители, вообще не думаю. Я теперь каждую ночь закрываю дверь на замок.
В какой-то с дней, мама с самого утра, пыталась ворваться в мою комнату. Видите ли, что-то искала. Но наткнулась на закрытую дверь. Она пыталась отчитать меня за это, на что я ей ответила, что это моё личное пространство. И я имею право быть тут одна. Когда захочу и как захочу. Мама, конечно же, бурчала. Но спорить не стала.
Вот такой я стала с Матвеем. Немного дерзкой. Немного наглой. Сто процентов лживой. И намного увереннее в себе. Он открыл меня и подарил свободу.
Выходные без него прошли ужасно. Хотя с другой стороны, хорошо, что его не было в стране. Сама мысль, что он мог за мной проследить, и увидеть как примеряю, свадебное платье для другого, заставляла меня плакать. Слёзы целый день не просыхали.
— Мира, дочка. Почему ты плачешь? — спрашивает Алина, мать Рустама. Она попросила назвать её по имени, так как, говорит отчество её, старит. Она хорошая женщина. Наверное, единственная, со всех кого знаю с окружения Балкановых. Жаль, Рустам не в неё характером, а в отца.
— Не знаю, — вру я. Не могу же сказать, что не хочу замуж за её сына. Что не хочу сейчас быть тут, и применять это свадебное платье. Оно белого цвета, на поясе красная лента, пышное, воздушное. Очень красивое. Но для меня оно как груз, который тянет на дно.
— Это нервы, доченька. Ты просто переживаешь. Это нормально. Не бойся. Рустам тебя безумно любит. Вы будете счастливы.
Лучше б он любил какую-нибудь девчонку. Не меня. И тогда, он точно был бы счастлив. А со мной, ни ему, ни мне не будет счастья.
В понедельник на первой паре, прилетает смс от Матвея. Смотрю в телефон и улыбаюсь на все тридцать два. Соскучилась ужасно. Мы почти не переписывались эти дни. Только по вечерам. Он был занят какими-то делами, а я подготовкой к свадьбе.
°М?° "Одуван, я уже возле универа стою. Жду только тебя.
Пишу записку на листочке Аве.
"Я уезжаю, после этой пары."
"С ним?"
Под ним она, конечно же, имеет виду Горского.
"Да."
"Та трахнитесь вы уже."
"Ты же знаешь, я не могу."
Ава всеми фибрами болеет за Горского. Она ненавидит и презирает Балканова.
Как только звучит звонок, целую подругу в щеку и мчусь к любимому. На выходе с универа, меня останавливает препод по философии.
— Горькая, подождите секундочку. Вы на той неделе пропустили две мои пары. В чем причина?
Я теряюсь. На ходу тяжело придумать ложь, но выбора другого нет.
— У меня бабушка на родине умерла. Мы летали на похороны.
— Примите соболезнования. Значит, на следующей паре будете?
— Конечно.
— С вас реферат, за предыдущую тему. Будете завтра докладывать.
— Хорошо, — отвечаю и бегу дальше.
Вот же зануда. Пара послезавтра. Придётся готовиться. Осматриваюсь по сторонам, и когда не вижу никого знакомого, заскакиваю в машину к Матвею. И вместо приветствия сразу тянусь поцеловать. Горский тоже не теряется, и перетягивает меня к себе на колени.
— Привет, — шепчу в губы.
— Привет, — отвечает он. — Я скучал.
— Я тоже.
Только после того, как губы уже начали гореть, мы выезжаем с парковки.
— Какие планы? Куда едем?
— Исполнять желания.
— А конкретней. У нас не так много времени. Меня сегодня забирает водитель Балкановых. Ужин они какой-то там устраивают.
— Успеем, — только и отвечает он. Рука его по-хозяйски трогает моё колено. — Месячные закончились? — вдруг спрашивает он, и смотрит не на дорогу, а на меня. Я краснею, но положительно киваю.
— Почему напряглась сразу? — смеётся он. — Боишься?
— А вот и не боюсь, — огрызаюсь и показываю ему язык.
— Зря, одуван, меня не боишься. Я так изголодался по тебе, что целиком бы съел.
Я краснею от ушей и до самой шеи. Одно дело во время страсти делать какие-то несвойственные ранее поступки. Другое дело, говорить о них.
— Мне так нравится твоё смущение. Это ещё больше возбуждает.
— Матвей, прекрати. Я сейчас сгорю.
— Хочешь, помогу потушить пожар?
Он останавливает машину, возле какой-то многоэтажки. Место мне не знакомо.
— Смотри, мы сейчас кое-что сделаем с тобой. Я такого тоже раньше не делал.
— Ты меня пугаешь.
— Да не бойся ты. Пошли.
Мы выходим с машины, и направляемся в здание. Лифт. Семнадцатый этаж. Выходим. Я боюсь, и меня потряхивает. Лучше б он сразу сказал, что нас ждёт.
***
Мирослава
Оказывается, мы пришли в фотостудию. Всего-то. А я боялась.
— Мира, познакомься, это Давид. Он будет нас снимать. А это, Джейн, она сделает тебе макияж.