Всё сложно. Как спасти отношения, если вы рассержены, обижены или в отчаянии
Шрифт:
«Мама, я думала о нашем разговоре на прошлой неделе. Мы с тобой видим мою гомосексуальность совсем по-разному. Как я понимаю, ты считаешь, что это проблема, с которой я родилась, что я не могу иначе, но ты все равно любишь меня. У меня же совсем другое представление. Когда я впервые осознала свои чувства к женщинам, я ощутила страх и подумала, что со мной что-то не так. Но теперь мои отношения с Мелоди – лучшее, что было в моей жизни. Мне повезло, что я такая, какая есть. Если бы я могла нажать на кнопку и чудесным образом превратиться в гетеросексуалку, я бы никогда этого не сделала. А что ты думаешь об этой разнице между нашими взглядами?»
Проговаривание различий – не то же самое, что попытки убедить или изменить другого
Но мы действуем так не по этой причине. При разговоре на любую острую тему с одним из членов семьи нам следует постоянно помнить о том, что мы хотим сказать о себе, а не о том, что мы желаем добиться от человека определенной реакции. Если мы нуждаемся в определенной реакции (а не надеемся на нее), это красноречиво свидетельствует о том, что мы еще не готовы к сложному разговору.
Как и многие вещи, этот двухэтапный процесс кажется простым в теории: во-первых, задавать вопросы и слушать, во-вторых, проговаривать различия во взглядах.
Но на практике сделать эти два шага чрезвычайно трудно. Когда вы имеете дело с деликатной темой, мысли в голове превращаются в кашу. Вы понятия не имеете, какие вопросы задавать. Идея «проговорить различия во взглядах» заводит вас в тупик. Если вас обуревают эмоции, вы не можете рассчитывать ни на свою изобретательность, ни даже на здравый смысл. Вы скатываетесь к критике, защищаетесь или просто злитесь. Когда это происходит (или в идеале – прежде, чем это происходит), нужно подумать и спланировать диалог. Найдите трезвомыслящего друга, чтобы тот помог вам пройти через этот процесс, потому что в собственной семье применять самые здравые идеи практически невозможно.
Как напоминает нам Джон Кабат-Зинн [3] , человеческий разум подобен поверхности океана, спокойствие которой нарушает плохая погода. Мы все склонны реагировать эмоционально, но под волнами есть более глубокое спокойствие, остается лишь достичь его.
Когда эмоции громче слов
Я не хочу сказать, что никогда не следует вступать в конфронтацию с родственником со всей силой наших эмоций. Вы наверняка вспомните случаи из жизни собственной семьи, когда это приносило ощутимую пользу или просто было неизбежно. Нелепо было бы думать, что мы всегда способны говорить спокойным языком своего «я» или даже что это должно быть нашей постоянной целью.
3
Американский биолог, профессор, основатель и директор Клиники работы со стрессом Медицинского центра Университета Массачусетса. – Прим. ред.
Я когда-то работала с одной клиенткой Франсин – первенцем, которого чрезмерно контролировали в семье и нагружали всякими обязанностями. Она неоднократно говорила сестре-алкоголичке: «Я знаю, что ничего не могу сделать, чтобы решить твою проблему, но хочу, чтобы ты знала, как я боюсь потерять тебя. Мне становится очень грустно, когда я думаю о том, что ты не будешь рядом как можно дольше». Франсин сама оказалась психотерапевтом и разговаривала об алкоголизме сестры как психотерапевт.
Однажды ночью Франсин потеряла самообладание и начала кричать на сестру: «Что с тобой случилось? Как ты можешь вот так рушить собственную жизнь?! Как ты можешь поступать так со мной?! Это невыносимо! Я чувствую, что схожу с ума!» Затем Франсин рухнула на диван и зарыдала. Сестра просто посмотрела на нее и вышла из комнаты. Франсин решила, что той наплевать. Однако этот случай оказался важным поворотным моментом в их отношениях. Сестру давно возмущали спокойствие и врачебный тон Франсин, казавшиеся утонченной формой высокомерия и демонстрации превосходства.
Внутри нас очень много разных голосов и мнений, которые мы можем выражать. Задача в том, чтобы понять весь их спектр, чтобы не застрять в непродуктивной узкой, привычной форме самовыражения. Мы, конечно, по-разному говорим с разными людьми или с одним и тем же человеком в разное время. Это не потому, что мы – непостоянные хамелеоны. Скорее, разные люди пробуждают разные стороны нашей личности. Кроме того, мы знаем, что у людей неодинаково устроены рецепторы того, что они слышат и на что реагируют. В одних отношениях принимается гораздо более широкий спектр способов самовыражения, чем в других, даже если выражаемое – глупость, предубеждение, восхищение или гнев. Нам всем нужны отношения с людьми, которые делают наш голос сильнее, а не слабее.
Семейные отношения, как правило, эмоционально насыщенны. Они могут казаться спокойными, но часто потому, что эмоциональностью управляют на расстоянии. Как правило, чем выше эмоциональный накал, тем продуктивнее будет остановиться, задать вопросы и выслушать, а затем спокойно поговорить о различиях во взглядах. Таким образом, мы приглашаем другого человека ощутить ответственность, а не занимать оборону.
Однако в некоторых случаях наше желание показать свои эмоции и слабость – самый мощный импульс любви, какой мы способны передать близкому человеку. Именно так было в ситуации с Франсин. Существует не один способ поставить близкого человека в неудобное положение и пользоваться своим голосом с любовью.
«Больше Никогда Не смей этого делать!»
Хочу рассказать вам об одном разговоре с мамой, где я отбросила всякую осторожность. Я не стала спокойно задавать вопросы и формулировать различия. Вместо этого я эмоционально заявила, что ей лучше бы изменить свое поведение, иначе я буду очень несчастна. Это было давным-давно, но я помню тот разговор так, будто он случился вчера. Летом 1986 года, субботним утром, я работала у себя в кабинете. Я спешила доделать кое-какую бумажную работу, отстав от графика после рождения первого сына. Я думала, что осталась одна, но тут, к моему удивлению, внезапно приехал муж Стив. Я сразу поняла, что что-то случилось. «У меня плохие новости о твоей матери, – сказал он. – Ей вчера удалили грудь. У нее рак молочной железы. Или был рак молочной железы». Он не знал, какое время лучше употребить – типичная проблема при разговорах об этой болезни.
Я отпрянула от него и едва справилась с приступом тошноты. Как это могло быть? Я болтала с ней по телефону несколько дней назад, и все было как обычно. Разговор прошел в духе «как дела, как погода?» Теперь же я узнаю, что ей предстояла важная операция. Как я уже упоминала, моя мать уже переносила онкологическую операцию, когда мне было 12 лет, и никто тогда не обмолвился об этом и словом – ни до, ни после. Но это было очень давно, и обстоятельства с тех пор значительно изменились.
Я приехала домой и сразу же позвонила маме в больницу. Минуту или две я потратила на то, чтобы узнать, как она себя чувствует, и выяснить факты. Затем я дала себе волю.
«Никогда больше так не поступай! – требовала я с необузданным гневом. – Я так тебя люблю. Как ты могла так поступить? Как ты могла не сказать мне, что происходит?» Моя речь была полна ударений. Я нисколько не сдерживала себя.
«Ну, я не хотела вас волновать, – заботливо произнесла мама. – Я решила подождать до тех пор, когда операция закончится, и тогда рассказать все тебе и Сьюзен». – «Ты не хотела нас волновать?! – с недоверием воскликнула я. – Мама, это именно то, для чего нужна семья. Мы волнуемся друг за друга. Это мое право – волноваться за тебя! Ты моя мама!»