Все совпадения неслучайны (Черная роза)
Шрифт:
Шарль не стал спрашивать, как получилось, что Рене не смог удержать девушку. Он знал, что в горах всякое бывает, и такое тоже. Все произошло на его глазах. Единственное, чего он не мог увидеть, это как Рене разжал свои пальцы и слегка подтолкнул тело Мари в момент наименьшего равновесия. Новый турист проделал свой трюк настолько виртуозно, что даже цепкие глаза Шарля ни за что не ухватились.
Проводник немного пришел в себя и наклонился над телом девушки, прижав ухо к ее сердцу. Оно не билось, не было и дыхания. Опытный альпинист, Шарль сразу догадался, что удар головой о камень, на который упало тело, оказался
– Все, – выдохнул проводник, поднимаясь и глядя на стоящего рядом Рене. – Она…мертва. Я тебя ненавижу!
Эти слова Шарля не могли причинить его спутнику ничего более неприятного, чем он уже испытал несколько минут назад. Рене молча распаковал рюкзак и достал оттуда палатку. Не сговариваясь, они подняли тело Мари, уложили его и понесли. Подниматься с грузом по камням было трудно. Выбравшись на тропу, они передохнули.
Шарль не чувствовал ничего, кроме усталости. Он даже не мог заплакать. Он, казалось, умер вместе с Мари, и только ответственность перед остальными людьми мешала ему впасть в глубокую, необратимую апатию, полное безразличие ко всему.
Неподвижную, гулкую тишину нарушало едва слышное бормотание ручья в расщелине. Шарль отошел в сторону, прислонился лбом к холодному камню и застыл. Его рюкзак, который он машинально снял перед спуском, валялся у самых ног Рене. Рюкзак Мари остался внизу.
Стараясь действовать бесшумно, преодолевая отвращение к самому себе, Рене открыл рюкзак проводника. Будды там не было! Рене не поверил и перерыл все снова. Статуэтка исчезла.
– Не может быть! – подумал он. – Проводник о фигурке ничего не знает. Она была вместе с вещами девушки, которые Шарль, не разглядывая, переложил в свой рюкзак. Я сам видел! Я не мог ошибиться! Весь этот дурацкий поход в горы был затеян только ради того, чтобы расправиться с девчонкой и забрать Будду! И что же? Кто-то меня опередил?
Послышалось шуршание осыпающихся камней и мужские голоса. Рене оглянулся. К опасному участку тропы подтягивались остальные туристы. Надо торопиться! Он снова, гораздо более тщательно, перебрал вещи Шарля. Ничего…
Громкий зловещий хохот вывел Рене из забытья. Чуть выше, на остром отвесном гребне стоял Ален Шаррон, бледный, в развевающемся черном плаще.
– Аббат? – губы «Рене» дрогнули. – Что ты здесь делаешь?
– Любуюсь… – с издевкой произнес супруг Мари. – Убийца беззащитных женщин за работой – зрелище, которым не часто удается насладиться сполна! Разве я мог упустить такой момент?
– Но… – «Рене» нервно оглянулся, испугавшись, что Шарль может увидеть их и подслушать разговор.
– Не суетись! – нехорошо усмехнулся «месье Шаррон». – Никто меня не видит и не слышит, кроме тебя, дорогой де Альвейр, или как там тебя прикажешь величать?
– Что тебе надо, Гуайт? Это ты взял Будду?
– Конечно, я. Тебе не видать статуэтки, дорогой Альвейр! Столько стараний, и все зря! – он снова захохотал. – Ловко ты придумал, – прикинуться альпинистом! Я получил колоссальное удовольствие, наблюдая, как ты карабкаешься по камням с неподъемным рюкзаком за плечами! Это умора! Благородный Рыцарь Розы – в горных ботинках и ветровке, среди скалолазов! Надо было бы запечатлеть для потомства!
Смех «Шаррона» оглушительно грохотал, многократно отраженный
– Зачем тебе Будда? – зло спросил де Альвейр. – Отдай статуэтку!
– Отдам! Да только не тебе! – Аббат де Гуайт легко перепрыгнул с камня на камень, становясь почти невидимым в быстро сгущающейся тьме. – Будда отправится по назначению! К своим истинным владельцам! И все ваши планы рухнут, просто разобьются вдребезги! Как разбилось мое счастье с Мари…
– Так ты… – Альвейр хотел сказать «любил ее», но у него язык не повернулся. – Ты все видел? Почему же тогда не спас ее?
– В этом мире она для меня потеряна, – с печалью в голосе ответил аббат. – Я потерял Мари гораздо раньше, чем ее прекрасное тело разбилось о камни! Гораздо раньше… А теперь у меня появился шанс! Я помогу ей выполнить ее миссию, а потом у меня еще останется целая Вечность, чтобы вымолить у нее прощение. И, может быть, я еще смогу добиться ее любви… Нет ничего невозможного в этом и всех других мирах! Мне понравилось это потрясающее ощущение, – любить другое существо, – и я хочу испробовать, каково это! Прощай, дорогой Альвейр! Мой привет Повелителю!..
Аббат закутался в плащ и растворился во мраке ночи.
«Рене» очнулся, когда Шарль взял его за плечо. Вокруг палатки, на которой лежало тело Мари, столпились туристы. Де Альвейру нестерпимо захотелось исчезнуть, растаять в холодном, насыщенном озоном, воздухе.
– Давно пора было на все плюнуть! – с досадой подумал он, завидуя Гуайту. – Аббат свободен и может делать все, что ему угодно! Он смеялся надо мной, и в его смехе была изрядная доля презрения! До чего я дошел? Во что превратился? Я, Рыцарь Розы, сделался глупым посмешищем, убийцей доверчивых женщин! Достойное занятие, ничего не скажешь! Гуйат прав! Он всегда оказывался самым умным среди нас. Он выбрал Мари… и правильно поступил.
Ночь в лагере получилась тревожной и бессонной. Шарль напился, виня себя и только себя в смерти туристки. «Рене» забился в палатку и не подавал признаков жизни. Остальные тоже переживали молча. За стенками палаток безумствовал ветер. Утром группа решила возвращаться обратно. По радио вызвали спасательный вертолет, но до ближайшей площадки, где он мог приземлиться, было пол дня пути.
Рассвет в горах наступал неторопливо, заливая снежные вершины тусклым золотистым светом. Ниже стоял туман. Палатки и снаряжение покрылись инеем.
Когда все уложили рюкзаки и собрались вокруг догорающего костра, оказалось, что исчез еще один турист. Палатка «Рене», пустая и холодная, была брошена. Ветер заунывно свистел в веревках, небо над зубцами гор медленно светлело…
Огонь в камине жадно лизал березовые дрова. Пахло деревом и свечным воском. Янтарно светился коньяк в толстых широких стаканах.
Тина лежала на диване, накрывшись пледом, и ни о чем не думала. Ей было хорошо. Недостроенный коттедж на окраине глухого подмосковного поселка оказался надежным убежищем. Зимой, засыпанный снегом, он и вовсе ничем не напоминал человеческое жилье. Вековые ели, опустив темные ветви, скрывали его от любопытных глаз. Ночная метель замела следы «джипа», на котором они приехали. Ничто не выдавало их присутствия, кроме слабенького дымка.