Все свободны!
Шрифт:
Он достал ледницу, нагреб льда, бросил в свой серебряный стаканчик, плеснул виски.
— Ты будешь? — И, не дождавшись ответа, налил Васе и бросил лед.
— А что ты болтаешься голый? Вдруг кто войдет. Дверь-то в дом не заперта.
— А кто посмеет?
— Медведь. Он в своей берлоге от спячки проснулся, как ты тут вопил. Юрочка, ты совсем несдержанный. Оказывается.
— И что в этом плохого? — Юрий Николаевич ничуть не смутился. — Видишь, сколько неожиданных открытий за такое короткое время. — Он присел на край кровати и поставил ледяной стакан на ее голый живот. — Испытываю, говоришь?.. — Живот дрогнул, но выдержал. Она отхлебнула и отставила стакан, подползла поближе и обвила его шею. — Не подлизывайся. Очередь теперь моя — для приставания. —
— Видишь, ты и сам мне не даешь никакой возможности. Тебя любить. Ты маньяк.
— Н-н-нда. И тебе это нравится.
…Утро для них началось глухим днем. Никто и вправду не посмел зайти в дом. Даже его хозяева. Вася жевала бутерброды, запивая кофе, — и то и другое Юра приносил ей прямо в постель. Вставать она не собиралась. А зачем? Она даже и до душа-то за ночь не добралась, ее снова и снова закидывали в кровать. Там она и решила благополучно пребывать.
Вася вовсе не обиделась на своего любовника за ночные постельные разборки. Во-первых, потому что ей действительно (как бы это ни выглядело — наплевать) нравилось с ним с любым. А во-вторых, он был абсолютно прав — она эгоистка и все время их связи или отношений, хотя и исполняла беспрекословно все его глупости и капризы, только эксплуатировала его. Так или иначе. И то, чего Юра теперь просил, было вовсе не плата, а всего лишь некоторое внимание к себе, которое он, конечно, заслужил.
И еще додумала эгоистка Вася, что если уж теперь она будет, как это по-скворцовски, к нему приставать, то пусть он за ней ухаживает еще больше. Он сам, без подсказки, все понял и уже исполнял. Поэтому она валялась нагло.
Скворцов стоял одетый, в шубе и шапке волчьей, той, что заимел в Железобетонске. Вася тоже ходила в той же железобетоновской шубе и тех же валенках из «Сказки». Они как-то прижились.
— Пойду пройдусь. И так все утро коту под хвост. А то скоро уже стемнеет. Масик уже, наверное, все глаза просмотрел в твое окошко. Ты будешь валяться? Принести что-нибудь — выпивки-закуски? Хочешь?
— Хочу приставать. — Вася подпрыгнула на кровати. — Хочу приставать.
— Хулиганить ты хочешь, а не приставать. Хватит. Сломаешь мальчиковое ложе. А приставать — позже. Будет время. Собирай силы. Давай. — Он легко шлепнул ее по попе, и она увидела в его глазах нежное сочувствие. — Я пошел.
Весь вечер Вася болталась в кроватке — из конца в конец. Не встала даже, когда притащились Юра с Масиком и Лерой. Они долго перетирали что-то, сидя за столом, она не вслушивалась. Чертили какие-то схемы, составляли планы. Периодически Юрий Николаевич приносил ей чай, а Масик конфетку. Ее полусон поставлял ей чудесные видения. Наконец зашел Масик поцеловать ее перед уходом. Потом появился Юра. Он вошел стремительно, раздеваясь на ходу.
— Ну?!
Вася мгновенно вжалась в стену.
— Забыла, что хотела? Используй свой исторический шанс. — Ее затрясло.
— Я боюсь, — прошептала Вася. И это была правда.
— Что, опять? — Он уже хватал ее за ноги. — Ну и дура досталась, честное слово. А ведь был богатый выбор. Придется отрабатывать в кредит. Ну успокойся, дай руку. Потрогай, я и бриться специально не стал.
— Ты хороший… — И щетина его была уже там, куда он сам весь хотел поместиться.
На следующее утро всем лагерем провожали их обратно в город. Юрий Николаевич давал последние указания, которые Масик и так знал наизусть. Вася повисла на Бориске и клялась ему в вечной любви. Он гладил ее по голове, как папа. Наконец Масик оторвал ее:
— Васька, слушай, когда в Долину Гейзеров полетите на дымки посмотреть, к шаману обязательно зайдите. Он там зимует обычно. Привет от меня передай.
— Мась, туда ж не попадешь. Я не знаю, но очень хочется. Правда, Юрий Николаевич обещал…
— Не боись, хазаин бабки даст. Все решабельно. Будет тебе, да-ра-га-я Васька, классный подарок на Восьмое марта. — Масик панибратствовал.
Скворцов дружелюбно похлопал его по плечу:
— Даст, даст хазаин бабки. Все будет. —
Они обнялись.
В городе их встретил Максим, которого на остров не взяли ввиду отсутствия необходимости. Так решил Скворцов — он порой испытывал не только окружающих, но и судьбу, чаще, правда, чужую. Максим доложил, что приехал Сухов и что есть уже договоренность о поездке в заповедник — в Долину Гейзеров. Более того, им разрешили лететь на своем вертолете — в виде исключения. Полеты в этот прелестный уголок давно уже были переведены на коммерческую основу. Раньше, чтоб оказаться там, надо было дружить с местной администрацией, директоратом и заповедника, и научного института, который высылал своих сотрудников в Долину на лето, на разные изыскания. (Ох, и чего только не придумывали, так сказать, научные сотрудники, чтобы попасть в этот экзотический край.) Можно было обаять летчиков, вулканологов, киношников, что тоже полюбили посещать эти изящные места, и еще бог знает каких проходимцев, случайно протыривающихся в запретную зону. Сейчас же все решали только деньги. Это, наверное, упрощало задачу, если, конечно, деньги были.
И зимой, и летом попасть в заповедник можно было только по воздуху. Дорог никаких по тайге никогда не прокладывали. Это, кстати, и спасло самую настоящую писаную красоту от полного захламления. Жили в заповеднике только лесники на базах, по одному-два человека. Весьма специфическая публика, кстати, любители полной чистоты и одиночества. Вездеходы, которые ходили по всей Чатке, даже на самом крайнем севере, по болотам и тундре, в эти места тоже не захаживали, потому что здешние болота были южнее и поэтому получались совсем непроходимыми. По заповеднику гуляли только пешком — сотню километров отмахать, чтоб попить чайку с соседом, — плевое дело. Продукты лесникам тоже сбрасывали с воздуха. Вася припомнила, как некогда во время очередной воздушной прогулки по заповеднику, в которой она участвовала, компания по случаю оказалась на какой-то заимке. С каким неподдельным удивлением глядели ее хозяева на них, с неба спустившихся людей! Муж с женой, что жили там уже несколько лет, с радостным ужасом семенили к вертолету. Мужчина суетливо жал руки прилетевшим. Жена его вынесла ведерко удивительных, прежде невиданных Васей ягод. Хотя никакой необходимости в таких дарах не было. Под ногами ягод было столько, что зеленой травы не было видно вовсе, и вся земля была покрыта плотным и разноцветным ягодным слоем. Люди эти почему-то мало и односложно говорили — разучились, что ли? Они только улыбались и кивали, явно не понимая смысла этого шумного и многолюдного нашествия. И когда наконец вертолет снова поднялся в небо, стояли у своей избушки, тихо обнявшись. А женщина, приложив руку ко лбу как козырек, глядела против солнца на удаляющуюся от них жизнь.
Бывало, что экстремалы выбрасывались на берег с моря, с кораблей. Потом по непролазной тайге они преодолевали те же сотни безлюдных верст, встречаясь в пути только с разными животными, от птичек до мишек, самых больших, кстати, в мире — метра под три, если на задние лапы встанут. В заповеднике проверяли системы выживаемости.
Ныне все изменилось. Дорог в заповедник по-прежнему не было. Но сейчас даже ученые попадали туда с милостивого разрешения арендаторов. При этом за деньги тебе организовывали не только доставку тела, но и развлечения — по вкусу и настроению. Можно было все!
Словом, с коммерсантами договорились, пропуск у группы уже был, и теперь экскурсантам, имеющим еще и свой транспорт, оставалось ориентироваться только на погоду. Правда, надо еще было пережить встречу Скворцова и Сухова с местным губернатором. Вернее, Сухова и Скворцова. Об этом славном мероприятии договорилась, конечно, команда Юрия Николаевича, но для усиления позиций — смешные же бывают истории — очень пригодился именно классик. Может казаться невероятным, но культура иной раз создает ауру доверительности даже вокруг больших денег.