Все свои
Шрифт:
Дождавшись отпуска, как-то утром тётя Тома проводила мужа на работу, а сына в школу. Похлопотала по домашним делам и решила, что время настало – пора! Достала припрятанный тренажер, поставила на пол и осторожно встала на него. Сразу крутиться было очень страшно. Тётя Тома решила придерживаться за кресло. Робко покрутилась туда-сюда, туда-сюда, потом чуть смелее – туда-сюда, туда-сюда. Решила, что для первого раза достаточно. На следующий день повторила свои занятия и снова покрутилась туда-сюда, туда-сюда, держась за кресло.
На третий день тренировок тётя Тома для начала взялась за кресло и покрутилась туда-сюда,
… тётя Тома очнулась, открыла глаза: она лежит на полу, диск – в одной стороне, кресло – в другой… В этот момент открылась входная дверь и вбежала испуганная Любочка: "Томочка, у вас что – шкаф упал?" – спросила она лежащую на полу тётю Тому…
С тех пор тётя Тома перестала бороться со своими лишними килограммами при помощи хитроумных устройств, но тот злополучный диск она не выбросила, хотя сначала хотела. Скоро в магазинах в продаже появились небольшие цветные японские телевизоры. Вот такой телевизор для тёти Томы и поставил муж на полку на кухне на этот диск, так телевизор было удобно в разные стороны поворачивать.
Витька-партизан
Шёл третий год без войны. Страна восстанавливала мирную жизнь. Родители Витьки работали и на все лето отправляли его вместе с двоюродными братьями и сестрами в деревню к бабушке и дедушке. Маленького Витю оставляли там на все лето. Правда, Витя сам себя маленьким не считал, ему было уже целых восемь лет и он перешел во второй класс. Помимо Вити ещё пятеро внуков гостили в доме у деда, а на улице так тьма тьмущая босоногих пацанов бегали.
Утром, если не шли с дедом на рыбалку, эта ватага собиралась у дороги и носились целый день: играли в казаков-разбойников, салки, прятки, но любимой игрой всех пацанов была игра-войнушка, девчонок старались не брать, ну разве самых самых – быть медсестрами.
Для игры в войнушку надо было разделиться на две команды – русских и немцев. За немцев никто играть не хотел, все хотели играть на стороне победителей, но так ведь игры не получится, если все за русских солдат играть будут, приходилось тянуть жребий и очень переживать, кем ты на этот раз будешь.
В тот раз Витька вытянул жребий быть на стороне русских партизан. Он очень этим гордился. Игроки разошлись в разные стороны и игра началась. Отряд Витьки собрался вместе, придумали военную тайну и пароль, после чего все побежали выполнять свои задания.
Витька-партизан побежал за дедов дом, тут-то на немцев и напоролся, его они и схватили. Притащили под навес во двор к деду и стали выпытывать военную тайну, при этом громко крича немецкие слова: "Ахтунг, ахтунг! Рузкий партизанын здавайся!" – больше слов немецких пацаны деревенскиие не знали, поэтому выкрикивали по очереди одно и тоже. Витька, как настоящий партизан, молчал и тайну военную не выдал, а гордо подняв голову, крикнул: "Гитлер капут!"
Этими словами Витька очень разозлил главного немца – на самом деле рыжего пацана с соседней улицы, и пацан тот рыжий – главный немец – сказал, что тогда Витьку казнят, коли тайну военную из него выпытать не могут и предложил
Пацаны, которые были немцы, Витьке связали за спиной руки. Тут же нашли ещё одну веревку, перекинули её через шест под навесом, сделали петлю, поставили Витьку на круглое березовое полено, надели петлю на шею. Спросили Витьку снова про тайну, маленький партизан только крепче зубы стиснул, тогда рыжий ухмыльнувшись выбил палено из-под Витькиных ног. Витька повис…
В это время на крыльцо покурить вышел Витькин дед, крутя в пальцах самокрутку из обрывка газеты. Дед был у Витьки старый, даже очень, ему уже, наверное, шестьдесят два стукнуло. Он вернулся с войны вначале 44-го после тяжелого ранения в ногу и с той поры сильно хромал, но всегда поговаривал, что рад, что ногу оставили, а то ведь оттяпать хотели. Брови у деда были густые и косматые, от этого дед всегда казался грозным и сердитым, Витька его поэтому чуть-чуть побаивался.
Так вот вышел дед и видит, что пацаны Витьку-внука вешают. "Ах, вы, шельма, едрит твою через коромысло!" – крича ругательства, дед бросился к пацанам, прихватив стоящий у крыльца прут, с которым бабушка корову в стадо утром отгоняла. Витька даже удивился, как так быстро может дед бежать с его-то больной ногой.
Дед добежал до места казни и нет, чтоб Витьку из петли вынимать, давай гонять-хлестать пацанов-немцев: "Вот паскудники, я вам ща казнь устрою, ща покажу, живого места не останется! Чего удумали, паскудники!" Дед то и дело взмахивал прутом, а тот со свистом обрушивался на пацанов без разбору: по рукам, ногам, плечам, спине, куда попадет, а прут на конце тоненький был, от того хлесткие удары были ещё больнее и оставляли на теле детей красные полосочки. Пацаны, крича от боли, кинулись врассыпную.
Тем временем Витька болтался на веревке. Он едва доставал земли кончиками пальцев ног и извивался всем телом. Губы его раскрывались, как рот у карася, которого он вчера поймал с дедом на речке. Витька хотел было крикнуть: "Дед, спасай скорее партизана!", но изо рта вырывались только глухие и не понятные хрипы.
Дед разогнал всех пацанов, и направился к Витьке. Витьку с одной стороны гордость за деда взяла, вон, как много немцев одним махом разогнал, а с другой – обида накатила, чего это он русского партизана не бросился первым спасать.
Тем временем дед рванул веревку и Витька упал на землю. Дед развязал Витькины руки, помог снять петлю с шеи и потом схватил прут и кааак давай Витьку охаживать, приговаривая: "Я с вас дурь-то повыбиваю!" Витька аж оторопел сперва от неожиданности, а потом подскочил и от деда побежал, хорошо, что дед за ним и не гнался.
Витька убежал в конец дедовского огорода и спрятался там в кустах смородины. Тут слёзы накрыли Витьку и он зарыдал, плечи его тряслись, из глаз катились слезы, а всхлипывания долго были слышны из смородины и рыдал Витька не от хлестких и болючих дедовских ударов, а от обиды, от того, что его – Витьку-партизана-победителя, дед вот так прутом отхлестал, так же, как отхлестал и ненавистных немцев…