Все вернется

Серова Марина Сергеевна

– Он на твой голос не реагирует, только на мой, — Алина подошла и властным тоном приказала Зосимову расписаться в углу листа…

Он проспал часа три. Алина, наконец, не выдержала:

– Девочки, все, я его бужу, иначе он до утра продрыхнет.

– Но сначала надо его связать, — и я достала из сумки привезенную с собой веревку.

Когда Леонида Максимовича крепко связали по рукам и ногам, Алина приступила к завершающей части нашей программы.

– Сейчас я досчитаю до пяти…

– Может,

просто огреть его по башке чем-нибудь тяжелым? Кочергой, например? — предложила Юлиана.

– А вдруг ты инструмент сломаешь? Кочерга-то не наша, заплатить за нее придется, — возразила я.

– Раз… два…

– Давай, пока он не проснулся, кляп ему в рот затолкаем, — снова предложила Юлька.

– Так нет ничего, что мы затолкаем-то?

– Три…

– Да вон, тряпка какая-то у порога валяется…

– Четыре…

– Не надо. Вокруг — ни души. Если он и заорет, никто не услышит.

– Пять!

Зосимов пошевелился, приоткрыл сначала один глаз, затем второй. Он некоторое время тупо смотрел на нас, соображая, где он, потом расплылся в широкой улыбке:

– Ой, девочки! Здравствуйте! А меня Леонид Зосимович зовут…

Мы все просто попадали от хохота.

– Алина! Что ты ему под гипнозом внушила? Он память потерял! — сказала я сквозь смех.

– Нет, это он от радости, что столько женщин сразу увидел! — Юлька держалась за живот.

– Девочки, а почему я связан?

– Дошло, наконец! — Алина сразу посерьезнела.

– Вот что, дорогой Леонид Зосимович, — я выступила вперед с бумагой в руке. — Пришел ваш конец.

– Как? В каком смысле?! — патологоанатом заволновался.

Юлиана достала пистолет и подошла к связанному:

– В прямом!

– Что это у вас? Пистолет?! Зачем? Девочки, что вы собираетесь делать?!

– Догадайся с трех раз, — Юлька играла пистолетом, небрежно вертя его в руке, и с усмешкой смотрела на Зосимова.

– Н-не надо… — Леонид Максимович заметно побледнел.

– Трупы продавать было не надо!

– К-к-какие т-трупы?..

– Разные. В том числе — детские! — Юлиана как бы случайно направила ствол на Зосимова.

– Ай! Девушка, осторожнее! Он з-заряжен?

– А как же! А почему это ты дрожишь? Тебе так и так помирать… Готовься!

– К-как помирать?!

– От пули. Девочки, дайте мне целлофановый пакет. Надо его надеть ему на голову, а то мозги брызнут во все стороны, мы тут все загадим…

– Н-не надо п-пакет! Н-не надо мозги!.. Девочки! Что я вам сделал?!

– Ты торговал трупами, выдавал липовые заключения о смерти, изменял жене… Этого тебе мало? Негодяй! Ты был соучастником преступления, благодаря которому я осталась без своего ребенка. Твоя любовница Ангелина, главврач роддома, похитила его у меня, отдав мне

взамен тело какого-то чужого младенца. Сознайся: это ты дал его ей?

– Н-нет! Что вы!

– Врешь! У нас есть доказательства! И свидетели. Поэтому ты умрешь! Ты — преступник. Ты уже и завещание написал… Молодец! Желаешь отдать свои органы нуждающимся в них людям!.. Хоть какая-то кому-то польза будет от тебя!

– Какие органы?! Каким людям?! Элеонора, что она говорит?!

Я подошла к Зосимову и сунула ему под нос его «завещание».

– Это не я писал! Я не мог такое написать! — завизжал Зосимов.

– И подпись, скажешь, тоже не твоя?

– Подпись?! Нет, не моя, я не мог такое написать! Я был пьян! Элеонора! Я не хочу кончать жизнь самоубийством! Я хочу жить!

– Как же хочешь, когда здесь черным по белому написано: «…Решил покончить жизнь самоубийством… Мои органы прошу отдать больным людям, которые в них нуждаются…» Зосимыч, ты давай уж, определись, хочешь ты жить или не хочешь!

– Элеонора! Я понял… Вы — вымогательницы! Вы мне с самого начала не понравились!

– Да, мы вымогательницы, — охотно согласилась я, — а ты, если хочешь остаться в живых, позвони своей любовнице, пусть она заплатит за тебя выкуп. Если она согласится тебя купить, мы тебя отпустим.

– Она согласится! Ангелиночка согласится! Дайте мне телефон! Быстро дайте мне телефон!..

Я достала из кармана Зосимова сотовый, нашла в «записной книжке» слово «Ангелина» и нажала на зеленую кнопку.

– Ангелина Романовна! Вас беспокоят по поводу вашего знакомого, Леонида Максимовича…

– Ангелиночка!..

Зосимов успел выкрикнуть только одно слово. Юлиана легонько стукнула его по голове разделочной доской, и он притих, вобрав голову в плечи.

– Я такого не знаю и знать не хочу! — гордо ответила бывшая возлюбленная патологоанатома.

– Как не знаете? Как не хотите знать? — я специально повторяла ее слова вслух, чтобы Зосимов четко оценил ситуацию. — А он так нуждается в вашем понимании и участии! Может, хотите поговорить с ним сами?

Юлиана направила ствол пистолета Зосимову в лоб.

– Скажешь хоть одно слово лишнее — получишь пулю, — тихо предупредила его она.

Я поднесла телефон к физиономии Зосимова.

– Ангелиночка! Ангел мой! Это я!.. Нет, ты сначала выслушай меня, солнышко… Да я тут в беду попал, правду тебе говорю… У какой бабы?.. Да не у бабы я!.. Вернее, у бабы, но… то есть у трех баб… Да подожди ты! Они меня взяли в плен, связали и… Да не извращенцы мы!.. Какие садисты-мазохисты?! Да они выкуп требуют! Реально! Ангелиночка, поверь, я правда в беде! Они грозят меня убить… Они требуют денег!.. Чего я заслужил?.. Я это заслужил? Чем?