Всегда говори «всегда» – 3
Шрифт:
– Ну, извини, я не то хотела сказать, – равнодушно улыбнулась Оксана.
– Тоже мне! Ишь мы какие! Поди поищи еще! Занюханная!
– Ну, хватит, Ленк! – Оксана затушила сигариллу в огромной пепельнице, обняла подружку за плечи и снисходительно потрепала ее не первой свежести свитерок. – Ну, не хотела я тебя обижать, правда!
– А ты думай, что говоришь! – надулась Лена, хотя на самом деле на Оксану никогда не обижалась. Ей было лестно, что такая красотка, по сути, волчица-одиночка, выбрала единственной
Ленка понимала, что дружба, скорее всего, на том и завязана, что она – не соперница и плюс ко всему независтлива, но это неважно… Пять лет назад у Оксаны на улице рассыпалось содержимое сумки, и Ленка бросилась помогать собирать ключи-помады, так и завязалось, понеслось…
Ленка оказалась не просто подружкой, а доверенным лицом королевы. Фавориткой. Такой, по крайней мере, она себя ощущала. И этим гордилась.
– Ну? Не злишься? – ткнула ее «королева» в бок и достала из сумки флакон духов. – Посмотри-ка, что я тебе привезла.
– Ой! Кайф какой! – Лена тут же надушилась – уши, запястья и унтики, – мех ароматы хорошо держит. – Мои любимые! С ума сойти! Спасибо.
Она любила маленькие подарочки от Оксаны – тратиться самой на дорогой парфюм Серегина не могла себе позволить, а женскую мишуру любила.
– И вот тоже… – Оксана сняла с себя коралловые бусы и повесила Ленке на шею.
– Обалдеть! – только и смогла сказать та, представив, как завтра откроется от удивления рот у напарницы в секонде и как она небрежно скажет – «друг подарил».
– Собиралась второпях, ничего больше не успела.
– Да ладно, куда больше-то! – Ленка осторожно потрогала бусы. – Мне идет?
– Самое оно!
– Ну, спасибо тебе! – она чмокнула Оксану в щеку. – Давай, рассказывай! С чего это ты так торопилась?
– Да как тебе сказать… – Оксана вытрясла из пачки новую сигариллу, прикурила. Холеные пальцы еле заметно дрожали.
– Только не тяни. Я же от любопытства помираю! Зачем прилетела?
Подружка прищурилась – вроде бы от дыма, вот только вдруг глаза у нее заблестели, будто слеза навернулась, а уж это-то точно не от дыма случилось, Ленка свою королеву хорошо знала.
– Ну? Ты чего?! – затрясла она Оксану за руку. – Что случилось-то? Твой, этот… он тебя что, бросил?!
Оксана резко встала, прошлась по комнате, зло ответила:
– Меня не бросают. От меня… сбегают. Когда понимают, что крючок – вот здесь! – Она пальцем показала на сердце. – Испугался он, понимаешь. Мужики, они же все трусы. Кто-то больше, кто-то меньше, но все!
– Поня-ятно… – вздохнула Ленка.
Вот они, ужасы красоты. Страсть, измены, страдания… Не дай бог, чтобы у нее так руки дрожали, голос срывался и слезы бежали…
– И ты примчалась за ним?
Оксана кивнула, бросив взгляд за окно, где хлопьями валил снег, а небо было затянуто серыми тучами.
– Ну
– Нет у меня уверенности… Но попробовать-то можно. Что я, в конце концов, теряю?
Нервы, хотела ответить Ленка, но сказала:
– Да ничего вроде…
У них, у королев, свои ценности, и нервы, кажется, в них не числятся.
– Вот, – криво улыбнулась Оксана, – а приобрести могу. Много.
Да, нервы в этих ценностях точно не числятся. Тем более что за деньги эти нервы теперь восстанавливаются, как зубы, – она по телевизору слышала. Только ей денег и на зубы жалко, а уж на такую непонятную субстанцию… Лучше их пожалеть, не трепать, не мучиться.
– Ой, Оксанка, может, не по себе дерево рубишь, а?! Четверо детей! Это ж с ума сойти!
– Да ладно. Все не так уж и страшно. Его – только один.
– Ой… Это что ж, он на бабе с тремя детьми женился?
– С двумя.
– Тоже не слабо! А еще один откуда взялся?
– Усыновили.
– С ума сойти!
Оксана замолчала и выдохнула дым Лене в лицо, словно говоря этим: «А поумнее что-нибудь сказать можешь?»
Лена закашлялась. Единственное, что она могла добавить умного: «Беги, Оксанка!»
Такую ораву он никогда не бросит. Такая орава его вместе с тобой догонит, разует-разденет и последний кусок отнимет.
– Времени у меня мало, понимаешь, – тихо и жестко сказала Оксана, глубоко затянулась и отвернулась к окну, где света белого не было видно из-за валившего хлопьями снега. – Очень мало. Я прилетела всего на неделю, так что действовать надо решительно.
– А как? – спросила Лена, подумав вдруг, что слово «решительно» у Оксаны может означать все, что угодно – вплоть до криминала… Да, Оксана, если чего захочет, и убить способна. Жену и четверых детей. Во всяком случае, жене от ее «решительности» точно невесело придется…
– В том-то и вопрос, как? – вздохнула подруга. – Как, не знаю, но очень аккуратно, словно сапер на минном поле… Ошибиться нельзя.
Точно криминал задумала, перепугалась Ленка.
– А жена его… он ее не любит?
– Любит, не любит! При чем тут эти сантименты?
– Ну… все-таки… – нервно сглотнула Ленка, глядя, как дрожит сигарилла в Оксаниных пальцах и как зло пульсирует жилка на загорелой шее.
– Ты меня еще спроси, люблю ли я его, – ухмыльнулась Оксана.
– Что же, он тебе совсем не нравится?
– Ленка! – захохотала подружка. – Ты прелесть! Нет, ну просто ископаемое какое-то! Любовь…
Оксана все смеялась, закинув голову, а Лена думала: «По-моему, это ты ископаемое, подруга. Чтобы мужика от четырех детей решить увести, это напрочь крышу должно снести. Хочешь, любовью это называй, хочешь еще как…»