Всегда начеку
Шрифт:
Фронтовые дороги ухабисты. Старшина роты Михаил Нарольский познал на них и радость побед, и горечь отступления. Особенно тяжелым было лето сорок второго года. Зато в следующем году в письмах домой из орловских лесов и с курских полей Михаил уверял, что теперь до Берлина рукой подать.
В тяжелых августовских боях на Центральном фронте Михаила контузило. Однако через месяц он снова в строю, опять на передовой. И по-прежнему в наспех написанных в короткие минуты затишья фронтовых треугольниках бодрое:
«Скоро наша полевая почта переедет
Но судьба распорядилась иначе. Почти два года боев и ни одной серьезной царапины. До Курска дошел сибиряк. А тут, не успел еще как следует оправиться от контузии, новое ранение. Да еще какое! Фашистская мина на год приковала к больничной койке. Перенес несколько операций, познакомился с пятью госпиталями, прежде чем врачи сказали: будет жить! Только на редкость крепкое здоровье и воля помогли победить смерть.
Из ворот госпиталя вышел опираясь на палку. Медики советовали еще подлечиться, набраться сил. Но солдат рвался туда, где друзья-однополчане штурмовали последние рубежи оккупантов на родной земле. Не сегодня-завтра они будут добивать врага в его логове. Разве не об этих днях мечтал Михаил в заснеженных окопах под Москвой, на перепаханных танковыми гусеницами полях под Курском? Нет уж, отдохнем после победы.
— На фронт? Недовоевал, говоришь? — переспросил военком, рассматривая его документы. — Там, земляк, теперь и без нас управятся за милую душу. А мы с тобой...
Военком выразительно постучал самодельной тростью по краю стола и твердо закончил:
— ...повоюем здесь. Ты не смотри, что глубокий тыл. И тут для солдата дел хватит. Хулиганы, бандюги сволочь разная по темным углам прячутся А в милиции людей не хватает. В общем, пойдешь?.
Долго уговаривать Михаила не пришлось. Его назначили участковым уполномоченным 14-го отделения милиции Новосибирска.
Военком оказался прав. Дел милиции хватало Позднее, в июне 1946 года, в первой аттестации на участкового уполномоченного Нарольского начальник 14-го отделения милиции напишет:
«Показал себя с хорошей стороны. Им было раскрыто 6 квартирных краж, задержаны 2 человека с оружием, выявлено 12 нарушителей паспортного режима».
Это позднее. А поначалу пришлось очень туго. Опыта борьбы с преступниками никакого. Учился на ходу, помогали товарищи, поддерживало сознание, что служба твоя нужна людям, стране. По крупицам накапливалось умение, оттачивалось мастерство. Дорогой ценой подчас приходилось платить за науку побеждать преступника.
Как-то в отделение поступило сообщение о том, что в пригородном поселке Левый Берег Каменки появился подозрительный тип. Живет без прописки. А незадолго до этого в районе было совершено несколько дерзких ограблений. Хотя Левый Берег и не его участок, Михаил вызвался помочь своему соседу — участковому уполномоченному Зинокину проверить сообщение.
Пошли под утро. Вот и нужный дом. На стук долго не отзывались. Наконец хозяйка открыла дверь. На кухне за столом с остатками закуски сидел подвыпивший парень. Документов никаких, дерзит. Решили задержать парня и разобраться в отделении. Парня-то задержали, а дом как следует осмотреть не догадались. Поверили хозяйке, заявившей, что больше у нее никого нет и не было, кроме племянника.
Не успели отойти от дома и ста метров, как из окон раздались выстрелы. Тяжело раненный, Зинокин упал. Пуля обожгла щеку Михаила. Но преступникам отбить своего сообщника не удалось. Отстреливаясь, Нарольский сумел связать задержанного и отойти в укрытие. Так и пришли в отделение: впереди связанный по рукам бандит, а за ним Михаил с раненым товарищем на плечах.
В перестрелке с вооруженными грабителями на глазах Михаила пал его товарищ, неунывающий весельчак участковый уполномоченный Хамидуллин. Тяжело переживал Нарольский смерть друга.
Сколько их было — таких операций в первые годы службы в милиции! В одной из них, когда преследовали двух бандитов, ограбивших магазин, ранили и его. Преступники не ушли от кары, но самого Михаила доставили в больницу без сознания. Много потерял крови, и долго потом пришлось носить на перевязи простреленную руку.
Время — хороший учитель. Накапливался опыт, рос заслуженный авторитет среди граждан на участке. Слова «наш старшина» у жителей микрорайона 2-го кирпичного завода стали синонимом слова «справедливый». «Наш старшина сказал», «сходи посоветуйся с нашим старшиной», «вот пожалуюсь нашему старшине, будешь знать», «наш старшина поможет».
И люди шли к старшине, несли ему свои горести и обиды. В милицию ведь человек редко приходит с улыбкой на лице, чаще всего — со слезами и жалобами. Старшина милиции в меру сил старался помочь обиженным, поддержать и ободрить людей в несчастье.
Неблагополучно в семье Смирновых. Муж стал пропивать зарплату, бьет жену, а она молчит, стыдясь огласки. Чудачка, потом может быть хуже. Нарольский, не ожидая официального заявления, идет в семью, на работу к Смирнову. Беседует, просит, предупреждает. И не раз, и не два, а пока в семье не восстанавливается мир и согласие.
Племянницу не прописывают к больной престарелой тетке. Надо помочь, похлопотать. Немощному человеку без хорошего ухода ой как туго.
Отбился Витька Щеглов от рук. Отец на войне погиб, мать с утра до вечера на работе. Засосет парня дурная компания, вся жизнь пойдет кувырком. Новая забота.
Так в повседневных хлопотах проходит служба. И не заметил Михаил за делами, как подкрался тяжелый недуг. Фронтовые годы, ранения на полях войны, бандитская пуля и напряженная работа сделали свое дело: в 1947 году старшина милиции вновь попал в госпиталь. Врачи пожимали плечами и туманно говорили о каких-то остаточных и возвратных явлениях. А лечение тем временем все затягивалось. Через год с лишним медицинская комиссия вынесла свой приговор: уволить на пенсию.
Но сердце ведь не уволишь в отставку. Скучно солдату «на гражданке», тяжело на покое. И как только мало-мальски оправился, попросил восстановить на прежней работе. Однако врачи подтвердили свое заключение: может трудиться на любой другой, более спокойной работе, но не в милиции.