Всего хорошего, и спасибо за рыбу!
Шрифт:
— Глюки, — сказал Рассел.
— Что? — спросил Артур, отвлекшись от своих размышлений.
— Она говорит, что у нее странные галлюцинации, будто она живет в реальном мире. Никак не втолкуешь ей, что она и вправду живет в реальном мире, — ты ей толкуешь, а она тебе: «Вот потому я и говорю, что галлюцинации странные». Не знаю, как вас, а меня такие разговоры утомляют. Накормить ее таблетками, плюнуть и свалить за пивом — вот мой ответ. Как говорится, горбатого могила исправит.
Артур уже не в первый раз нахмурился:
— Ну…
— А все эти сны и кошмары. И врачи твердят, что у нее на энцефалограмме непонятные скачки.
— Скачки?
— Это, — сказала Фенни.
Артур вмиг изогнулся дугой на сиденье и уставил взгляд в ее внезапно распахнувшиеся, совершенно пустые глаза. Она смотрела на что-то незримое, неотрывно смотрела сквозь Артура, брата и машину. Потом ресницы задрожали, голова дернулась, и девушка вновь мирно заснула.
— Что она сказала? — взволнованно спросил Артур.
— Она сказала: «Это».
— Что «это»?
— Что «это»? А черт ее знает! Этот ежик, эта труба, гвоздик от щипцов дона Альфонсо. Кажется, я уже говорил, что у нее шарики за ролики зашли.
— Вас это, судя по всему, не очень-то беспокоит. — Артур попытался произнести эту фразу таким тоном, будто просто констатирует маловажный факт, но у него не получилось.
— Слушай, парень…
— Ну извините, пожалуйста. Это не мое дело. Я вовсе не хотел сказать грубость, — залепетал Артур. — Я понимаю, вы за нее очень переживаете, по всему видно, — солгал он. — Я понимаю, это у вас напускное, чтобы не принимать близко к сердцу. Вы уж меня простите. Я только что вернулся издалека. Из туманности Лошадиная голова.
И в сердцах отвернулся к окну.
К своему удивлению, он осознал, что в этот эпохальный вечер, вечер возвращения на родную, навеки утраченную и чудом вновь обретенную Землю, самым сильным из теснящихся в его душе чувств оказалась внезапная страсть к этой странной девушке, о которой он знал лишь две вещи: что она сказала ему одно слово «это» и что встречи с ее братцем он не пожелал бы даже вогону.
— Так, э-э, что это за скачки, да, скачки, о которых вы говорили? — торопливо продолжал Артур.
— Послушайте, это моя сестра, не знаю, почему я все это вам рассказываю…
— Ну извините. Может, мне лучше здесь выйти? Вот и…
Стоило Артуру произнести эти слова, как выйти из машины стало невозможно — утихшая было гроза внезапно обрела второе дыхание. Молнии принялись злобно хлестать небо. Сверху лилось столько воды, будто кто-то решил вылить на землю Атлантический океан — причем сквозь крупное сито.
Рассел выругался — небеса отозвались ему сердитым грохотом — и вцепился в руль. Вскоре ему удалось сорвать зло, путем лихорадочного переключения скоростей обогнав грузовик, на борту которого было написано: «Грузоперевозки Маккенны — всем стихиям назло». Дождь ослабел, и напряжение спало.
— Это началось, когда в бассейне нашли агента ЦРУ, и у всех были галлюцинации, помните?
На секунду Артур задумался, стоит ли вновь упомянуть, что он только что прибыл издалека, из туманности Лошадиная голова, что — а также много других удивительных причин — как-то помешало ему следить за последними событиями на Земле, но решил промолчать, чтобы еще больше не запутать дело.
— Нет, — сказал он.
— В это время она и спятила. Она сидела в кафе. Где-то в Рикмансворте. Не знаю, что она там делала, но там она и свихнулась. Она вроде как встала, преспокойно сообщила всем, что на нее снизошло необычайное откровение или еще какая-то хрень, зашаталась, захлопала глазами, а в итоге заорала благим матом и упала на стол. Лицом прямо в бутерброды с яичницей.
Артур поморщился.
— Весьма прискорбно это слышать, — несколько чопорно сказал он.
Рассел только раздраженно хмыкнул.
— Ну, а что делал в бассейне агент ЦРУ? — спросил Артур, пытаясь разобраться, что тут к чему.
— Да так, на воде покачивался. Он был мертвый.
— А что…
— Да бросьте, вы же все помните. Галлюцинации. Все говорили, что это просто кто-то напортачил, эксперимент ЦРУ с психотропным оружием, типа того. Кретинская такая теория насчет того, что не надо никого завоевывать
— гораздо дешевле и эффективнее внушить всем мысль, что завоевание уже произошло.
— А какие конкретно были галлюцинации?.. — спросил Артур почти шепотом.
— Как это, какие конкретно? Я говорю обо всей этой истории с большими желтыми звездолетами, когда все с ума посходили и кричали, что мы умрем, а потом — раз, и звездолеты исчезли, и воздействие улетучилось. ЦРУ все отрицает, значит, это его рук дело.
У Артура слегка закружилась голова. Чтобы не упасть, он ухватился за какой-то рычаг и крепко сжал его. Его рот открывался и закрывался, будто Артур хотел что-то сказать, но никак не мог сообразить что.
— Как бы то ни было, — продолжал Рассел, — какой там они наркотик применили — неизвестно, но на Фенни он все еще действует. Я хотел подать в суд на ЦРУ, но мой знакомый юрист сказал: это все равно что брать приступом психушку с бананом вместо пистолета.
Он пожал плечами.
— Вогоны… — выжал из себя Артур. — Желтые звездолеты… исчезли?
— Ну конечно, это была галлюцинация, — ответил Рассел и странно посмотрел на Артура. — Вы хотите сказать, что ничего не помните? Где же вы были, черт возьми?
Это был настолько уместный вопрос, что Артур от нервного потрясения чуть не вылетел из машины.
— Дьявол!!! — завопил Рассел, пытаясь укротить внезапно затормозивший «сааб».
Он едва успел отъехать в сторону, уступая дорогу грузовику, который несся и свернул на лужайку. Вздрогнув, машина остановилась. При этом девушку ударило о спинку сиденья Рассела, и она неуклюже скатилась на пол.
Артур в ужасе обернулся.
— С ней все в порядке? — выпалил он.
Рассел со злостью взъерошил высушенные феном волосы. Подергал светлые усы. И повернулся к Артуру.