Всего один поцелуй
Шрифт:
Куинн инстинктивно сжал кулаки при упоминании имени Энтони и нахмурился. Что же она имела в виду? Но на раздумья не было времени. Фэрли уже скинула с себя платьице, стянула чулки и подбежала к кромке воды.
– О… ил такой мягкий и прохладный. Папа, это настоящее блаженство.
– Подожди! – крикнул он ей, сражаясь со шнурками. – Не заходи глубже.
Он сбросил с себя всю одежду, кроме нижнего белья и рубашки, и нырнул в озеро.
В следующий момент Джорджиана вынырнула рядом и рассмеялась.
Капли воды
Боже. Она выглядела почти так же, как много лет назад. Только теперь было очевидно, что это уже не девочка. Она стала стройной соблазнительной женщиной.
Она повернулась к Куинну, и он был потрясен ее красотой.
Он почувствовал, как у него вскипела кровь, и был рад тому, что большая часть его тела скрыта под водой.
– Папа, смотри, как я плаваю. – Дочь ловко перевернулась в воде, тем временем Джорджиана снова нырнула и подплыла к ней. Куинн дошел по мелководью до них. Глаза дочери были открыты, на лице было написано неописуемое блаженство. На губах застыла улыбка счастья.
Он поклялся, что будет заботиться о том, чтобы отныне на лице дочери это выражение появлялось хотя бы раз в день.
– Отсюда намного лучше видны птицы, – громко сказала Фэрли, помотав головой, чтобы избавиться от воды, попавшей в уши. – Возьми мою руку, папа. Ты тоже, Джорджиана. Нет, поддерживать меня не нужно.
Они оба взяли девочку за руки и посмотрели вверх. Глядя на дневное яркое небо, Куинн вспомнил, как они убегали из дома почти каждый летний день. Только тогда между двумя мальчишками была Джорджиана – до тех пор, пока Энтони не начинал утаскивать ее под воду и щекотать.
Кузен всегда был влюблен в нее. Во всяком случае, настолько влюблен, насколько позволяла ему его эгоистичная натура.
И Джорджиана всегда предпочитала Энтони ему.
Она всегда смеялась чуть громче и чуть дольше, когда тот был рядом.
Воспоминания о детской дружбе были, вероятно, единственной причиной, по которой Куинн не потребовал у своего кузена сатисфакции десять лет назад, когда они последний раз виделись, и он был готов убить его.
Хотя тогда дуэль казалась единственным способом не сойти с ума.
Глава 14
Джорджиана недоверчиво посмотрела на капельки крови на сорочке и крепко зажмурилась. Она должна испытывать облегчение. Она должна быть без ума от радости. Но ничего подобного она не чувствовала. Наверное, все дело в пережитом потрясении.
У нее была задержка. С другой стороны, такое иногда случалось, когда она из-за чего-нибудь сильно волновалась. В последнее время волнений было предостаточно, однако она убедила себя в том, что беременна, и страшно радовалась этому. Если не удалось добиться от Куинна любви, то, по крайней мере, с ней навсегда останется его часть, материальное доказательство страсти, охватившей их однажды. Хотя, конечно, после смерти Энтони она обязана истребить в себе безумное желание иметь ребенка.
Что ж, его не будет.
Ей следовало бы радоваться.
Но хотелось – плакать.
Теперь придется встретиться с Куинном наедине и, преодолев стыд, известить его, что у них не будет ребенка. А значит, напомнить ему о случившемся между ними.
О чем он явно сожалел, судя по времени, которое он проводил в веселых прогулках по округе с очаровательной Грейс Шеффи и другими вдовами.
Джорджиана закрыла глаза и пожелала про себя, чтобы он не проявил свое облегчение слишком очевидно.
Ну что ж, те, кто позволял своим тщательно скрываемым секретам и давним мечтам всплыть наружу, всегда страдали от последствий этого.
Большую часть дня Джорджиана избегала его и наконец взвинтила себя до состояния ребенка, которому сейчас вырвут зуб.
Куинн отправился с вдовами, или красотками, как он продолжал их называть, на длинную прогулку по древним кладбищам друидов. Джорджиана отказалась, выдумав какое-то оправдание, и теперь вынуждена была наблюдать, как ее друзья возвращаются парами, смеясь и разъясняя свой план – оставить Куинна и Грейс наедине.
Последними вернулись две герцогини Хелстон. И младшая бросила на Джорджиану многозначительный взгляд, пока старшая болтала о замечательном плане.
Розамунда незаметно подошла к Джорджиане, когда Ата слезла с лошади и принялась кормить животное гигантским яблоком:
– Если Грейс опять придется страдать, я тебя не прощу, – прошептала Розамунда.
– Мы уже говорили об этом, – тихо ответила Джорджиана.
Розамунда потянула ее к своей лошади:
– Когда ты собираешься поставить его перед выбором?
– Уже поставила. Я сказала ему.
– Что? Подожди минутку, я должна тебя выслушать. Ата, – крикнула Розамунда, – могу поклясться, из дома доносится плач Каро и Генри. Ты не присмотришь за ними, пока мы с Джорджианой обсудим двух лошадей, которых она так настойчиво хочет купить. – Розамунда подмигнула ей.
– Конечно, Розамунда, – ответила Ата, не дожидаясь дополнительного приглашения провести время с ее любимыми правнуками. – О, я так люблю маленьких детей. Надеюсь, у Грейс и Куинна будет ребенок уже следующим летом. Так здорово, если у Каро и Генри будет друг. И подумать только, может быть, уже через пару десятков лет мы будем планировать свадьбу между нашими семьями… наконец.
Розамунда закатила глаза. Джорджиана не могла удержаться от грустного смеха.
Ата исчезла, насвистывая свадебный марш.