Вселенная шай-ти
Шрифт:
*
Старый зал Совета - черный камень, стекло и высота, голоса звучат в вышину, под небо, которого нет и которое только кажется. Здесь не слышат. И уже много лет не проводят заседаний, перенеся их полностью в ‘Цветок’. Теперь здесь только учат, заставляют сталкиваться с отказом от основы основ сущности, главного стержня. Принимают обязательный экзамен на выдержку и умение принимать решения в абсолютной тишине, поселившейся внутри и снаружи. Нет света, нет тьмы, есть безвременье и беззвучие, от которых вцепляешься в волосы в попытках не завыть в голос - страшно и больно. Особенно тем, кто уже нашел и встретил -
Ашай часто тут медитировал или занимался - сумасшедших, приходящих сюда добровольно, не находилось почти ни на одном потоке. В годы его обучения таких энтузиастов было пятеро, если считать преподавателей, без них - двое. Ашай и еще один, ныне умерший шай-ти. Они оба тогда претендовали на должность Тай-до-рю. И, по мнению Ашая, Миш-хэ подходил на эту роль куда больше него самого, но не случилось. Ушел вслед за своей искоркой: одна инъекция в шею, сделанная не дрогнувшей рукой, и на земле осталось лишь тело, пустая оболочка для души. Миш-хэ очень рано нашел свой свет, на излете первого курса, мальчишкой еще, на крыло встать не успевшим, косы не плетущим - а его шей-ти и того было меньше, не то, что в обучение было рано идти, она только-только алфавит выучила, от рождения ей десять лет всего было. Жизнь бы им долгую и яркого лишши над дверью дома, а достались морское дно, ампула с ядом и общий уход с разницей в какие-то часы.
От них осталось не так много - память. И часть ее хранил Ашай.
– Она у тебя интересная, Ашай, совершенно не похожая на наших, - раздался за его спиной тихий голос. Тай-до-рю обернулся.
– Вы говорите так, словно никто этого кроме вас не видит, дядюшка Тивэш, - расплылся в улыбке Ашай, мигом превращаясь из военачальника в шкодливого мальчишку, добавившего немало седых волос в уже давно не черную гриву приветственно кивнувшего головой старика.
– А может и не видят, кто вас, молодежь, знает, все несетесь куда-то, времени передохнуть нет, - произнес шай-ти, устраиваясь на каменной скамейке и скрещивая руки на посохе: ему уже было тяжело ходить самостоятельно, сил не хватало, и кости болели.
– В гости вас не дождешься. Забыл совсем нас, высоко взлетел, куда тебе оглядываться на меня с Имьи?
Ашай хмыкнул: в голосе Тивэша не было обиды, он прекрасно знал, что в последнее время у нынешнего Тай-до-рю дел невпроворот, передохнуть некогда. А вскоре еще больше станет.
– Обещаю исправиться…
– Свет твой попросить проще будет, чем от тебя исправления дождаться, - прервал его старик, отмахиваясь от слов, словно от мошкары на болоте.
– Наслышан я, как она всех тут по струнке построила. И не скажешь, что чужая. Как я хохотал, когда Сишэр принялся жаловаться мне, что свет Тай-до-рю совсем совесть потеряла и старших не уважает! Из комнат всех разогнала, военачальника в них закрыла и кормит! Обедом! Безобразие.
– Так ведь она уже совсем наша, своя.
– Для тебя своя, - согласился шай-ти.
– Говори уж, негодник, что тебя мучит, чего ради мне пришлось аж из столицы за тобой ехать? Как будто там не мог в гости придти или к себе позвать, так нет же, сюда зазывать с чего-то стал!
– В столице слишком много лишних ушей, дядюшка Тивэш, а я очень не хочу, чтобы тема нашего с вами разговора дошла до одних конкретных ушей.
– Все с Тай-до-ко бодаешься?
– Так получается.
– Как же, получается, мне-то нити на уши не вешай, Ашай, - возмутился старик. Тивэш был стар, но не глуп или глух, и своего приемного ребенка знал иногда и получше ближайших друзей.
– Что у тебя происходит? Слышу я тебя лучше твоей матери, которую только твой титул и волнует, будьте милостивы к ней боги в следующем рождении, так что врать или отнекиваться даже и не думай!
– Неужели настолько заметно?
– Да другим-то нет, тебя дед хорошо научил, сейчас уже и не скажешь, на беду или на благо. Но от своих-то не скроешься, хоть в кокон завернись. И я еще раз спрашиваю: что за беда тебя гложет, мальчик?
Ашаю вздохнул: сам позвал, сам попросил о встрече, куда теперь на попятную идти?
– Дядюшка Тивэш, мне Соню спрятать надо… - слова поперек горла встали: как же ему не хотелось даже допускать подобную мысль, не то, что ее озвучивать, но… - И, если получится, домой отвезти.
– Ишь ты, домой… - выдохнул Тивэш.
– Нашли, что ли?
– Да. Я вчера сообщение получил с исследовательского корабля.
– А ты как же?
– Да какое мне дело до себя, дядюшка Тивэш…
– А перед ней - светом своим - как на Дороге предстанешь потом, в глаза посмотришь?
– осуждая, спросил шай-ти.
– Такого предательства не прощают, малыш. Ты же бросить собираешься, как бы ты свое решение не называл и чем бы его не оправдывал. А ей ведь - я отсюда слышу, хотя тут и нельзя - даром уже не нужна ее планета, и с приплатой из звезд - тоже!
– У меня нет другого выхода, - Ашай упрямо сжал губы в тонкую нитку.
– А искал ли ты его?
– Все расклады пересмотрел - не получается у меня. Все беда в конце да не со мной. И за собой в бездну я Соню не потащу.
– Ее бы спросил для начала. Ты не видишь, так может твоя девочка смогла бы. И не пришлось бы боль причинять ни ей, ни себе.
– Дядюшка Тивэш…
– И по тому, что я вижу - дурость ты задумал, - припечатал Тивэш.
– Никак с Тай-до-ко силами помериться собрался? Один ты ей не ровня, она же тебя сомнет, как бумагу, даром, что без тьмы!
– Ну, может, и не успеет еще, - пожал плечами Ашай. Все, что ему сейчас мог сказать дядюшка Тивэш, он знал и так, и двадцать раз уже перекрутил в голове.
– Весь в деда. Тот такой же был… Помнишь ведь, что с ним стало?
– Никогда не забуду, - произнес Ашай. Перед глазами встали изломанное тело на камнях и сухая выписка из заключения медиков и Тай-до-ко: ‘В связи с уходом на Вечную дорогу света Сиэл-ри Ли, Тай-до-рю Ат-риш Ли признан сошедшим во тьму и в ней погибшим’. Но не могло подобного случиться, он же сам, сам учил Ашая, как в абсолютной тишине Молчащих камней не сходить с ума, обучал медитативным техникам, позволявшим вытащить сознание почти из любой пропасти. Не мог он так поступить, уйти, нарушив обещание! Соню ведь его встретить обещал! И только потом уйти вслед за бабушкой.
– Но и свет свой подвергать опасности не могу больше. Даже случившийся один раз - это уже слишком много, дядюшка Тивэш. И я боюсь, что во второй Тай-до-ко удастся задуманное.
– Плохо знаешь ты свою девочку, - недовольно нахмурился старик.
– Она, конечно, со своими цветочками в голове, но кто же из нас без них? И кто тебя из-под завала вытаскивал, да на Арене из темноты тащил? Фенх твой? Или Тай-до-но наш? Еще кто? Скажи-ка мне, умный такой?
– Соня, - угрюмо ответил Ашай.
– Сам же знаешь. Но чего ей это стоило - пластом почти неделю лежала!