Вселенная сознающих
Шрифт:
– Коллега калебан предложил этот термин после обсуждения проблемы с лаклаком, обладающим редкими знаниями.
– Один из вас говорил с лаклаком, да? Кто был этот лаклак?
– Идентичность не сообщена, но занятие известно и доступно пониманию.
– И какое же у него занятие?
– Дантист.
Макки тяжело перевел дух, сделал глубокий вдох, выдохнул и удивленно покачал головой:
– Ты понимаешь, кто такой дантист?
– Все виды, нуждающиеся в поглощении источников энергии, должны обладать способностью редуцировать эти источники в удобную для усвоения
– Ты хочешь сказать, что они должны обладать способностью кусать? – спросил Макки.
– Объясни, что значит «кусать»?
– Мне показалось, что ты понимаешь значение слова «дантист»!
– Дантист – это тот, кто поддерживает в порядке систему, с помощью которой сознающие преобразуют источники энергии в удобную для поглощения форму, – сказал калебан.
– Касательное замыкание, – произнес Макки. – Объясни мне, как ты понимаешь замыкание.
– Соответствие друг другу родственных частей системы, образующей определенную форму.
– Мы находимся в тупике, – простонал Макки.
– Каждое существо где-нибудь да находится, – рассудительно заметил калебан.
– Но где? Где, например, находишься ты?
– Планарные взаимодействия необъяснимы.
– Давай попробуем зайти с другой стороны, – предложил Макки. – Я слышал, что вы умеете читать то, что мы пишем.
– Редуцируя то, что ты именуешь «писанием», к совместимым соединительным звеньям, можно осуществлять устойчивое во времени общение, – ответил калебан. – Это, конечно, не окончательное и не определенное суждение об устойчивости во времени и о требуемых связующих элементах.
– Ну, хорошо, давай обратимся к глаголу «видеть», – сказал Макки. – Скажи мне, что ты понимаешь под действием, совершаемым с помощью зрения.
– Видеть – это значит овладевать сенсорной осведомленностью о внешней энергии, – ответил калебан.
Макки обхватил лицо ладонями. Он ощущал невероятную подавленность и отчаяние. Мозг совершенно отупел от светящегося излучения этого калебана. Какие, интересно, органы добывают эту сенсорную осведомленность? Макки понимал, что задай он этот вопрос, и калебан тотчас уведет его в очередную погоню за пустыми, ничего не значащими ярлыками.
Всю эту мешанину он мог бы с равным успехом слушать глазами или любым другим органом чувств, слишком грубым для того, чтобы выполнить задачу. Очень многое зависело от того, как он будет действовать дальше. Воображению Макки представилось безмолвие, которое наступит после смерти этого калебана – невероятное в своем величии пространство без сознающих существ. Останутся единицы, в основном маленькие, беспомощные, обреченные на гибель дети. Все добро, вся красота, даже все зло… все, присущее мыслящей субстанции… все исчезнет. Останутся лишь тупые, бесчувственные создания, никогда не пользовавшиеся люками перескока. Останется шум ветра, цвет растений, ароматы цветов, пение птиц – все это сохранится после того, как разлетится вдребезги хрустальная ваза разумности.
Это останется, но умрут мечты, увлеченные в пучину неминуемой смерти. Это будет тишина и безмолвие особого рода: исчезнет прекрасная речь, пронизанная острыми стрелами смысла.
Кто утешит вселенную в этом горе? Кто возместит потерю?
Он отнял руки от лица и спросил:
– Ты можешь… куда-нибудь перенести свой дом? Перенести туда, где Эбниз не сможет тебя настигнуть?
– Удаление возможно.
– Так удались!
– Не могу.
– Почему?
– Это запрещено условиями соглашения.
– Так разорви это проклятое соглашение!
– Бесчестное действие, в конечном счете, приводит к разрыву непрерывности всех сознающих на вашей… мне кажется, что самым приемлемым будет термин волна. Да, волна. Это ближе к сути дела, чем плоскость. Прошу, замени словом «волна» слово «плоскость» во всех наших прежних рассуждениях.
Эта тварь невыносима, подумал взбешенный Макки.
В полном отчаянии он поднял руки и, делая это движение, вдруг ощутил толчок, сотрясший все его тело. То, что кто-то пытался связаться с ним, стало понятно по покалыванию в шишковидной железе. Сообщение начало развертываться. Организм впал в смешливый транс, и Макки, против своей воли, начал улыбаться, странно гримасничать и хихикать.
Но никакого раздражения от вызова он при этом не чувствовал.
Все определения, независимо от языка, должны считаться пробными.
– Говорит Гитчел Сайкер, – произнес голос вызывающего.
Макки живо представил себе директора отдела деликатных операций – учтивого маленького лаклака, сидящего в своем уютном кабинете в глубинах огромного здания Главного Центра Бюро. Он расположился в элитном собако-кресле, подогнанном под его странное тело, и изо всех сил старался справиться с поминутно выпадавшим хоботком. Всех подчиненных он отослал и велел дожидаться вызова.
– Вы откликнулись вовремя, – сказал Макки.
– На что я мог откликнуться? – изумленно спросил Сайкер.
– Ну, вы же получили сообщение Фурунео. Это должно было произойти как раз…
– Какое сообщение?
Макки почувствовал себя так, словно к его голове поднесли точильный диск, превративший все мысли в сверкающий сноп искр. Как это возможно – никаких вестей от Фурунео?
– Фурунео, – медленно и отчетливо, словно разговаривая с ребенком, заговорил Макки, – достаточно давно покинул сферу и должен был…
– Я вызвал вас, – перебил Макки Сайкер, – потому что мы не имеем сведений ни о вас, ни о Фурунео уже довольно длительное время, да и исполнители Фурунео сильно беспокоятся. Один из них… Куда и как отправился Фурунео?
В этот момент Макки осенило:
– Где родился Фурунео?
– Родился? На Ланди-Б, а что?
– Думаю, что там мы его и найдем. Калебан использовал свой S-глаз для того, чтобы отправить его домой. Если он до сих пор не объявился, то пошлите за ним. Скорее всего, он…