Вселенский заговор
Шрифт:
– Давай.
Была у него такая манера, очень Марусю раздражавшая, – он всё время порывался нести её дамскую сумку. Сто раз говорила: не нужно, я сама!.. Мужчина с дамской сумкой на плече выглядит… как бы это сказать… нелепо и странно, и уж совсем не сексуально!.. Впрочем, и без сумки Гриша выглядел… нда, так себе, особенно в смысле сексуальности.
В Инстаграм не выложишь. «Лайков» не получишь.
– Да не нужно, Гришка, я сама! Она, видишь, маленькая совсем. У меня в выходные всегда лёгкая сумка!..
– А как же? Мужчина должен нести сумки! Мне бабушка в
– Это когда они тяжёлые. А у меня лёгкая.
Гриша с сомнением посмотрел на её розовую сумочку.
– Ты мне лучше скажи, – торопливо предложила Маруся, – что там, в этом планетарии?.. Зачем мы туда идём?
Друг детства неожиданно развеселился:
– Там лекция про инопланетные цивилизации. А я люблю всякую подобную ахинею!
– Какую ахинею ты любишь?
– Ну вот всякое такое – про цивилизации, про народы майя. Про круги на полях тоже хорошо! Никогда не видела в Интернете? Поле, и вдруг ночью на нём появляются загадочные круги!.. И все носятся: комбайнёры, трактористы, пастухи и разные жулики от науки – и проверяют, в какую сторону пригнуты колосья. И из этого делают всякие выводы.
– И что?
– Да ничего, смешно просто.
– А-а, – протянула Маруся.
Гриша поправил на носу очки. Брился он, видимо, наспех или думал во время бритья про инопланетные цивилизации, потому что на щеке у него остался порез, на шее – островки волос, а там, где было побрито, кожа красная, раздражённая. Маруся вздохнула и отвернулась.
…Зато после лекции они пойдут кофе пить!.. И может быть, удастся съесть что-нибудь вкусное. Марусе очень надоело каждый день готовить, почему-то получалось всё время одно и то же: котлеты, фаршированный перец, куриная грудка в соусе, и всё сначала. И она стала придумывать, что именно закажет в кафе.
Ну, во-первых, мохито. Так вкусно ей всегда было пить из высокого стакана ледяной, немного острый мятный коктейль!.. Как будто она на море! Море представлялось в мечтах очень отчётливо – огромное, зелёное, почти белое у горизонта, и ветер, и тёплый песок, и много неба, и она сама в драных джинсах и маечке, такая красивая и загорелая на полосатом шезлонге, рядом в песке стакан с ледяным мохито и книжка страницами вниз, тёмные очки задраны на лоб, а она смотрит на море и не слушает, что именно говорит её безупречный во всех отношениях кавалер. Кавалер в мечтах никак не представлялся, туманное пятно, но понятно, что внутри пятна нечто совершенное.
Во-вторых, она закажет салат «Цезарь». Это тоже очень вкусно, если всё приготовлено правильно и сухарики поджарены только что, а не неделю назад. А уж потом…
– Марина?
Маруся с трудом оторвалась от воображаемого меню и оглянулась.
Он подходил к ним, обозначаясь как будто из туманного пятна, что было в её мечтах. Безупречный во всех отношениях!..
– Привет, Антон.
Гриша вопросительно заглянул ей в лицо, по-птичьи наклонив голову.
– Это Антон, он тоже у нас преподает, только на юридическом отделении. А это Гриша, мой друг.
– Здрасте, здрасте, – выговорил Антон таким тоном, что положение Гриши,
– Гуляешь, Маруся?
– Да, – сказала она, словно говорила: нет, что ты, как ты мог подумать, что я гуляю, я иду по делу вот с этим человеком, который не имеет ко мне никакого отношения.
– А я на роликах катался. Во-он там! – И Антон махнул рукой в сторону парка, откуда на проспект доносилась весёлая музыка. – С самого утра. Ты не катаешься?
– Нет, – сказала она, словно говорила: конечно, катаюсь, странно, что ты спросил, ведь это моё любимое занятие, я катаюсь с самого детства, и прыгаю, и делаю кульбиты и сальто, посмотри мой Инстаграм!..
– Мы в планетарий идём, – вступил Гриша. – Там лекция.
Маруся зыркнула на него, словно он сказал нечто неприличное. Антон засмеялся.
– В планетарий?! Чудо какое! Я с вами.
Гриша опять заглянул Марусе в лицо, будто в щёку клюнул, и вроде бы пригласил:
– Ну… пожалуйста.
– Я был в планетарии один раз в жизни! В шестом классе. Нет, в пятом! В шестом мы уже в Америку уехали!..
– Там сегодня лекция, – буркнул Гриша, задетый упоминанием Америки. Да и вообще этот тип ему некстати! Он собирался вовсю повеселиться с Марусей в планетарии, а потом, может, он бы её пригласил в Кинотеатр повторного фильма вместо кафе. Что там в кафе?.. Скучно и народу полно, а в кино сегодня французская мелодрама Робера Вернэ, стоящая штука.
– Там было звёздное небо! И оно вращалось! Вот это был класс! Я же нормальные игровые компьютеры только в Америке увидел, а там небо вращалось! А вы кем работаете, Вася?
– Гриша. Григорий.
Антон улыбнулся и пожал плечами – какая, мол, разница!..
– Я инженер. А вы?
Маруся покраснела – как неловко! Ведь она же сказала, что Антон – юрист, в университете лекции читает!.. Впрочем, Антон вопроса и не услышал. Он поправил на широких прямых плечах рюкзак, подмигнул Марусе, как сообщнице, и пошёл с ней рядом, оставив Гришу несколько позади.
…Всё правильно. При чём тут Гриша? Он тут абсолютно ни при чём!..
Маруся быстро и коротко вздохнула.
– Ну что? Ты вроде бы в приёмной комиссии собиралась работать?
– Приём закончился, Антон! Я до первого числа работала, а теперь мы дела оформляем.
– Кого набрали? Опять одних дебилов?
Маруся немного обиделась. Университет был «старой школы», очень гордился своими выпускниками, из которых выходили и лингвисты, и филологи, и военные переводчики, попасть в него нелегко – конкурс огромный, и всегда был огромным, и при советской власти, и в самые трудные времена.
Отец говорил про эти самые времена – смутные; сама Маруся никакой смуты не помнила, конечно. А папа часто горевал, что страна тогда развалилась, и армия развалилась, и ему, кадровому офицеру, пришлось искать себе какую-то другую, вовсе неподходящую работу. Маруся считала: тогда-то у него характер и испортился. А тётя считала: у него просто превосходный характер – был и остался!..