Всем назло
Шрифт:
Спускаясь по лестнице, я встретилась с Синицыным. Он молча кивнул мне и пошел в направлении кабинета Капитонова. «Главное, не натворили бы чего в запале», — забеспокоилась я, но почему-то решила не вмешиваться.
Через два дня я, как и обещала Капитонову, отправилась в милицию и изложила капитану Колпакову в письменной форме результаты своего расследования. Я попросила капитана разрешить мне присутствовать на некоторых допросах, которые будут проводиться в рамках дальнейшего расследования. Колпаков покочевряжился, но потом согласился. Информация, выданная мной милиции, играла ключевую роль.
События после посещения мной капитана Колпакова не заставили себя ждать. Как подозреваемая в совершении заказа
При выяснении алиби всех возможных участников последнего преступления складывалась такая картина: Капитонов находился на пути домой, Синицын был в своем кабинете в банке, чему свидетельством могли служить показания охранников. Ищенко в силу того, что жил один, твердого алиби не имел. Однако охранники, которые сопровождали его, показали, что отвезли его домой примерно в десять часов вечера. Что касается Ольги, она дома отсутствовала, это подтвердил Капитонов, который примерно в то время, когда произошло убийство, вошел в свою квартиру. Дома он жены не обнаружил. Ольга объяснила свое отсутствие тем, что ей позвонил один из сотрудников банка и сказал, что Капитонов ждет ее на презентации в кафе «Огонек». Подъехав к кафе, Ольга нашла его закрытым и вернулась домой примерно через полчаса после совершения покушения на Буцаева.
Для допросов в качестве свидетелей были вызваны Капитонов, Синицын, Ищенко. Буцаев по состоянию здоровья не мог давать объяснения следствию, и его оставили в покое.
На допросах Ольга всячески отрицала свою причастность к серии убийств. В связи с Синицыным она призналась сразу. Когда ей предъявили пистолет, она выглядела пораженной и разбитой.
Прослушивая аудиозапись допросов Ольги, я обратила внимание на то, что у подозреваемой произошли серьезные изменения в поведении после того, как ей предъявили улику. Если до этого перед следователем сидела волевая женщина, жестко отстаивающая свои права, то после этого она словно сломалась. Ее сильно потряс этот факт. Она почти перестала разговаривать и стала односложно отвечать на вопросы следствия. Но по-прежнему отрицала свою вину. Создавалось впечатление, что она либо просто не ожидала столь стремительного развития событий, либо совершила оплошность, забыв о такой важной улике. Странно, поскольку Ольга к разряду легкомысленных явно не относилась.
Синицын на допросах вел себя угрюмо, так же, как Ольга, на вопросы отвечал односложно. Свою причастность к убийствам категорически отрицал. Страсть прорывалась у Синицына лишь в те моменты, когда он говорил, что не верит в вину Ольги. Он утверждал, что все происходящее является диким недоразумением и грязной провокацией. Однако, учитывая страстную и незаурядную натуру своей любовницы, кажется, и он, когда узнал о пистолете, начал сомневаться.
Капитонов банально запил. Даже на допросы приходил в состоянии мощнейшего бодуна. Он резко сдал внешне. Хотя он и был хорошо одет, но костюм был помят, рубашки были не первой свежести, а ботинки давно не знали щетки. По существу он не мог сообщить следствию ничего нового. Каждый раз он пытался увести следователя в свое прошлое, рассказывал о студенческих годах, когда он и его друзья все были живы и довольны друг другом.
Недюжинную заботу о своем шефе проявил Ищенко. Он практически
Я стояла в коридоре, где ждали своей очереди на допрос Капитонов и Ищенко. Тут дверь кабинета открылась, и вышла Ольга, сопровождаемая двумя конвоирами. Капитонов, заметив жену, бросился к ней:
— Ольга, мне надо тебе многое сказать…
В ответ на это, доведенная, видимо, до нервного истощения женщина закричала:
— Пошел вон, скотина! Убирайся вместе со своим гомиком. Я ненавижу тебя!
Капитонов испуганно отшатнулся, потупился, обмяк и грустно, словно резиновая кукла, из которой выпустили воздух, опустился на стул. Ищенко ненавидящим взглядом проводил уходящую Ольгу.
«Вот так рушатся империи», — подумала я. Где-то в глубине преуспевающего государства зарождается порча, которая разрастается, постепенно поражает все органы, пожирает все здоровое и лучшее.
Вызвали на допрос Капитонова, и Ищенко пришлось потрудиться, чтобы убедить президента банка встать и зайти в кабинет. «Да, странная парочка…» Тут я вспомнила недавние слова Ольги, на которые как-то сразу не обратила внимания: «Господи, неужели они педерасты? Вот это номер… Надо же!» Однако другие воспоминания не подтверждали это предположение: профилакторий, проститутки, голый Капитонов, бассейн…
Но Ищенко — здесь сомнений было меньше. Господи, почему же я раньше не догадалась? Я все не могла понять, почему при общении с этим человеком меня преследует какое-то странное ощущение. Теперь я поняла, что это было. Он просто не смотрел на меня как на женщину, как на объект сексуального интереса! И вообще я мало внимания уделяла этому человеку. Он все время держался в тени. Да и сам президент выпал из поля моего зрения. Я почему-то с порога отвергала мысль о том, что Капитонов может являться подозреваемым. Все это — несомненные недостатки моего расследования.
Я начала размышлять. Женщина вместе со своим любовником, якобы другом мужа, образует альянс и намеревается устранить бывших друзей, которые обросли множеством внешних связей и пытаются играть в самостоятельную игру. Это ослабляет позиции Капитонова и Синицына. Сначала устраняется Салтыков, фигура во многом ключевая, затем Мартынов, который ведет странные переговоры с конкурентами, потом предпринимаются попытки устранить Буцаева. Этот человек спелся со Скоробогатовым, и вместе они составляли серьезную партию в зарождающейся в банке борьбе за перераспределение доходов. Устранение этих людей вело к тому, что производственные структуры все больше подчинялись банку. Почему не был убит Капитонов? Потому что тогда все стало бы слишком явным. К тому же это привело бы к жесткой борьбе за власть с весьма неясными для Синицына и Ольги результатами. Гораздо более безопасным было оставить устранение президента на десерт — здесь подошла бы и имитация самоубийства.
В этой схеме, однако, был ряд существенных недостатков. Киллер, как выяснилось, профессионалом в убийствах не был, он был лишь профессиональным стрелком, к тому же склонным к браваде. Нанимать такого человека было не очень разумно. Еще более необъяснимым выглядело устранение киллера на месте преступления. Логичнее было убить его где-нибудь в другом месте и избавиться от трупа таким образом, чтобы его не нашли, не опознали и не установили связи между ним и Ольгой. И еще одно. Зачем пользоваться личным автотранспортом? Обычно используются ворованные машины. Ольге вдвоем с Бородулиным угнать машину было делом не очень сложным. Однако приехала она на своей «девятке»…