Всем застрявшим в лифте
Шрифт:
Я подошел к будке и пнул ее.
Со стороны реки послышался глухой рык. «Дизель заработал», — подумал я и огляделся. Вокруг будки валялись кучи дерьма, которые ну никак не могли принадлежать той собачке, которую я помнил.
«Сюда что, вся станица по-большому ходит? — подумал я. — Устроили тут сад камней, то есть дерьма». Я с отвращением пнул цепь. Со стороны реки дизель заурчал еще громче.
«Да где он есть?!» — разозлился я и поперся к речке. Выйдя на берег, освещаемый теплым летним солнышком, я увидел ЭТО. В воде сидела лохматая башка размером с коровью,
— Т-т-т-ты к-к-кто? — задал я башке идиотский вопрос.
Вместо ответа башка начала подниматься из воды, являя моей расшатанной психике лохматое тело какого-то гризли.
— Не бойся, — раздался голос шурина из окна, — он не укусит.
В глазах животного читалось: «Ты верь ему, верь, я не укушу. Щас, тока вот подойду и не укушу».
Пристально глядя на меня, Редиска вылез на берег и, стряхнув полтонны воды, направился ко мне.
— Ты этттта! — взвизгнул я. — Ттты зачем сюда идешь?!!
Животное что-то мне ответило и пустило слюну до земли. В моей голове пронеслись и вымершие улицы, и огромная будка, и порванная цепь. «Ндааа, а станичники-то совсем не дураки!» — подумал я, взлетая на яблоню.
Угнездившись на ветке, сорвав яблочко и хрумкнув им, я поглядел вниз и подумал: «А жизнь-то налаживается!»
Сверху Животина уже не казалась такой страшной и кровожадной. Только спина, шириной со взлетно-посадочную полосу, наводила на некоторые размышления. Редис подошел на то место, откуда я секундой ранее стартанул ввысь, обнюхал его и озадаченно огляделся. «Вот же блин, — читалось на его харе, — закусь исчезла!»
«Только вверх не смотри, только не смотри наверх!» — шептал я, представляя, как эта Образина ляжет под деревом, дожидаться, когда я созревшим плодом свалюсь ему в пасть.
Ндааа, Редис наверх и не смотрел. А на фига ему это, когда у него есть инстинкты? Эта тварь обоссала место, где я стоял, и села рядом.
Прошло минут десять. Шурин, занятый приготовлением шашлыка, особенно не заморачивался по поводу моего отсутствия.
Постепенно картина «волки, загнавшие охотника» мне надоела. Сорвав маленькое яблочко, я запустил его в псину. Бинго!!! Яблоко попало точно меж ушей Вурдалака.
От неожиданности Хищник икнул и описался.
— Ага! — радостно воскликнул я и полез повыше за новыми снарядами.
Редис поднял лохматый жбан вверх и засек меня.
Я покрепче схватился за ветку.
Ветка хрустнула.
«Твою… — мелькнуло в мозгах, — мать!» — на выдохе приложился я об землю рядом с Субаком.
Приоткрыв один глаз, я увидел, что Псина в отупении смотрит наверх, туда, где я находился секунду назад. «Смотри, смотри», — подумал я, пытаясь отползти от него.
Голова Животной начала медленно опускаться.
«А ведь я такой молодой», — подумалось мне, когда мы встретились глазами. В этих глазах промелькнул я, пинающий ЕГО будку, я, пинающий цепь, и опять я, зарядивший ему яблоком. Короче, в глазах читалось признание в вечной дружбе и любви.
— …! — пока звук еще висел в воздухе, я уже с низкого старта ушел по направлению к дому. За мной, тяжело дыша и нехорошо улыбаясь, скакало Оно.
— Ко мне! — раздался грозный рык шурина, и здоровенная злющая кобелина, в момент превратившаяся в маленького ласкового щеночка, завиляв хвостом, потрусила к хозяину.
Через минуту Редис был водружен на цепь, а я пил воттку под успокаивающий рассказ шурина, что щас просто очень Псине жарко и поэтому он такой ленивый. А то фиг бы…
И УГНАЛИ МЫ БОЧКУ С КВАСОМ…
В раннем юношестве был я не совсем послушным ребенком. И посему как-то вечером, гуляя с такими же благополучными друзьями, мы заметили бочку с остатками кваса. Ну стоит она и стоит. Неправильно она стоит — решили мы. Да и кваску что-то захотелось. Ну что б сделал нормальный придурь? Сломал бы замок, напился бы до поноса и успокоился. Но мы были ненормальными. И поэтому, хрюкнув-пукнув, подняли дышло и незаметно, матерясь на всю деревню, покатили ее к месту дислокации за два километра.
Смеркалось.
В предвкушении халявного кваса мы поначалу перли ее с такой скоростью — лошади на ипподроме плакали от зависти, но потом немного притомились. И бросили бы ее там, но впереди маячил спуск, обещая облегчить транспортировку халявного продукта. Остановившись на краю, мы открыли вентиль, похлебали кваску и разлеглись отдохнуть перед новым этапом.
Стемнело.
Пришла пора переть эту бочку дальше. Небольшой техсовет решил: оптимальнее всего будет одному спуститься вниз, а остальным на этой бочке съехать с горки (дышлом назад). Отрядив самого толстого из нас идти вниз и ловить бочку, мы начали располагаться на ней кто где. Кто-то уселся наверх, кто-то по краям, один (самый, блин, умный — на столик перед «краником»), последний остался сзади, так как по сценарию он должен был предать этому бобслею необходимое ускорение и потом запрыгнуть в сани.
Стемнело напрочь.
Со стоящей на склоне бочки толпа пыталась разглядеть стоящего внизу главного ловчего этой конструкции. Но темнота на то и темнота, и разглядеть можно было только натруженно пыхтящего толкача, который уже минуты три пытался сдвинуть нас с места. Наконец бочка тронулась и не спеша зашуршала в темное никуда.
Зашуршала — это сначала. Очень скоро шуршание переросло в свист. Бочка стремительно, набирая скорость, неслась в темень по направлению к деревне.
— Биииляяааа!!! — Донеслось сзади.
Мы тревожно переглянулись. — Бль-бль-бльиияяя!!! — откуда-то снизу из темноты продолжали раздаваться неравномерные звуки.
— Миха!!! — догадался товарищ.
Всмотревшись сзади вниз, мы с уважением наблюдали, как Миха (который сталкивал бочку) шагами Гулливера несется за нами, держась за дышло.
— Брось его и полезай на борт, — скомандовал кто-то из нас.
— Н-н-ее-е-мммо-огууу!!! — завыл Миха. — Оно мне ногу отдавит.
Один впередсмотрящий был не в курсе происходящего. Пристально вглядываясь в стремительно приближающиеся светящиеся окна, он немного какал от страха, но спрыгивать уже было поздно.