Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах
Шрифт:
За штандартом следовали двенадцать молодых людей в роскошных одеждах. Они ехали на великолепных белых конях колонной по двое с копьями наперевес.
Победителями турнира стали Джулиано и Якопо Питти. Празднество завершилось балами и пирами, роскошь которых еще долго славили поэты и хронисты.
А спустя всего лишь год Лоренцо создал четыре скорбных сонета на смерть дамы, «наделенной такой красотой и благородством, какими не обладала ни одна из живших прежде нее». Для него эта дама была звездой, промелькнувшей на небосводе и на миг затмившей сияющее солнце, то есть его постоянную возлюбленную, его друга Лукрецию Донати.
«Была ночь, и мы с моим дражайшим другом шли вдвоем, беседуя о поразившем нас несчастье. Погода была ясная, и мы, беседуя, увидели на западе сверкающую звезду, столь яркую, что она своим сиянием затмила не только другие звезды, но и прочие светила, померкшие в ее свете. Любуясь той звездой,
Лоренцо оставил описание похорон Симонетты:
«С непокрытым лицом несли ее из дома до склепа, и много слез она заставила пролить тех, кто видел ее… Она внушала сострадание, но также и восхищение, ибо в смерти превосходила ту красоту, которую при жизни ее считали непревзойденной. В ее облике явилась истина слов Петрарки: „Прекрасна смерть на лике сем прекрасном“».
Правителю Флоренции вторил Полициано, оставивший латинскую элегию на смерть Симонетты. Поэт описывал Амура, заметившего распростертую на погребальных носилках юную красавицу, чье неподвижное лицо по-прежнему прекрасно и желанно. Смерть не властна над ее прелестью, и Амур поспешил внушить любовь… умершей. Увы, это невозможно, и богу любви оставалось лишь оплакивать мертвую красавицу и свой несостоявшийся триумф. Джулиано пережил свою возлюбленную всего лишь на два года, он погиб в результате так называемого «заговора Пацци», устроенного врагами Медичи. Они, не страшась святотатства, планировали нанести удар в церкви, воспользовавшись для этого визитом во Флоренцию кардинала, «чтобы в связи с этим Лоренцо и Джулиано оба оказались в одном месте, и с ними можно было покончить одним ударом».
Макиавелли:
«Если в каком деле необходимы твердость и мужество и равная готовность к жизни и к смерти, то именно в таком, ибо слишком часто в нем-то и пропадает решимость даже у людей, привыкших владеть оружием и не бояться кровопролития. Приняв эти решения, они назначили покушение на тот момент, когда священник, служащий мессу, совершает таинство евхаристии.
Когда все было условлено, они отправились в церковь, где уже находились кардинал и Лоренцо Медичи. В храме было полно народу, и служба началась, а Джульяно Медичи еще не появлялся. Франческо Пацци и Бернардо, которым было поручено расправиться с ним, пошли к нему на дом и всевозможными уговорами и просьбами добились того, чтобы он согласился пойти в церковь. Поистине удивительно, с какой твердостью и непреклонностью сумели Франческо и Бернардо скрыть свою ненависть и свой страшный замысел. Ибо, ведя Джульяно в церковь, они всю дорогу, а затем уже в храме забавляли его всякими остротами и шуточками, которые в ходу у молодежи. Франческо не преминул даже под предлогом дружеских объятий ощупать все его тело, чтобы убедиться, нет ли на нем кирасы или каких других приспособлений для защиты.
Джульяно и Лоренцо хорошо знали, как ожесточены против них Пацци и как стремятся они лишить их власти в делах государственных. Однако они были далеки от того, чтобы опасаться за свою жизнь, полагая, что если Пацци и предпримут что-либо, то воспользуются лишь законными средствами, не прибегая к насилию. Поэтому и они, не опасаясь за свою жизнь, делали вид, что дружески расположены к ним. Итак, убийцы подготовились — одни стояли возле Лоренцо, приблизиться к нему, не вызывая подозрения, было нетрудно из-за большого скопления народа, другие подле Джульяно. В назначенный момент Бернардо Бандини нанес Джульяно коротким, специально для этого предназначенным кинжалом удар в грудь. Джульяно, сделав несколько шагов, упал, и тогда на него набросился Франческо Пацци, нанося ему удар за ударом, притом с такой яростью, что в ослеплении сам себе довольно сильно поранил ногу. Со своей стороны мессер Антонио и Стефано напали на Лоренцо, нанесли ему несколько ударов, но лишь слегка поранили горло. Либо они не сумели с этим справиться, либо Лоренцо, сохранив все свое мужество и видя, что ему грозит гибель, стал стойко защищаться, либо ему оказали помощь окружавшие, но усилия убийц оказались тщетными. Охваченные ужасом, они обратились в бегство и спрятались, однако их вскоре обнаружили, предали со всевозможными издевательствами смерти и протащили их трупы по улицам».
«Между тем весь город был уже вооружен, а Лоренцо Медичи в сопровождении вооруженных спутников удалился к себе домой. Дворец синьории был освобожден народом, а занимавшие его люди захвачены или перебиты. По всему городу провозглашали имя Медичи, и повсюду можно было видеть растерзанные тела убитых, которые либо несли насаженными на копье, либо волокли по улицам. Всех Пацци гневно поносили и творили над ними всевозможные жестокости. Их дома уже были захвачены народом, Франческо вытащен раздетым, как был, отведен во дворец и повешен рядом с архиепископом и другими
После окончания смуты и наказания заговорщиков совершено было торжественное погребение Джульяно: все граждане со слезами следовали за его гробом, ибо ни один человек, занимавший такое положение, не проявлял столько щедрости и человеколюбия».
Лосев А. Ф.:
«Известно своими злодействами и знаменитое семейство Медичи во Флоренции. Даже Лоренцо Медичи, с именем которого связан расцвет флорентийской культуры в XV веке, при котором собиралась Платоновская академия и который вошел в историю как чистейшее воплощение Ренессанса, великий покровитель искусств и наук, отбирал приданое у девушек, казнил и вешал, жестоко разграбил город Вольтерру и отнюдь не пренебрегал интригами, связанными с ядом и кинжалом.
Когда в 1478 году был разоблачен заговор Пацци, сотни заговорщиков и их родственники были преданы смерти, так что улицы покрылись кусками человеческих тел. Многих вешали на окнах монастыря. Тело Якопо Пацци было вырыто из могилы, уже разлагающийся труп с песнями волочили по улицам и бросили в реку».
Сын Лоренцо — Пьетро — не сумел продолжить дело отца. Он был изгнан из Флоренции, и в городе на четыре года установилась власть Джироламо Савонароллы — фанатичного монаха. Пытаясь бороться с «развратом», он вместе с водой выплескивал из купели и ребенка, сжигая книги, картины, уничтожая прекрасные статуи. В своем неистовстве он дошел до того, что призвал к свержению самого Римского понтифика. В 1498 году он был схвачен, обвинен в ереси, подвергнут пыткам и сожжен на костре при огромном стечении народа.
К семейству Медичи принадлежал и знаменитый кондотьер Джованни дель Банде Нере — Джованни с Черными Лентами (1498–1526). Прозвали его так из-за черных полос, которые он изобразил на своем гербе вместо традиционных фиолетовых в знак траура после смерти Льва Х. Соответственно, его вооруженные формирования получили название «Bande Nere» — что, по созвучию с итальянским словом Banda («банда»), звучало впечатляюще, почти как «черные отряды». Он считается последним из великих итальянских кондотьеров.
Джованни был сыном Катерины Сфорца и ее третьего мужа Джованни де Медичи Иль Попполано — потомка младшего сына Джованни ди Бичи. Отец его умер, когда ребенку едва было два года. Своего сына, названного в честь его дяди, Лодовико Моро, после смерти мужа Катерина перекрестила из Людовика в Джованни — в честь умершего супруга. В три года от роду Джованни лишился своего наследственного владения и матери. Город Форли был взят Чезаре Борджа и стал папским владением, а плененную Катерину силой удерживали в Риме.
Джованни вместе с сестрами и старшим братом воспитывался дядей — Лоренцо Медичи. Позднее, обретя свободу, Катерина поселилась с сыном на вилле Кастелло.
С раннего возраста Джованни проявил способности и большой интерес к физическим упражнениям и военному искусству — верховой езде, фехтованию. В двенадцать лет он совершил свое первое убийство: флорентийские подростки разбивались на банды, делившие «сферы влияния». Часто между ними возникали столкновения, и вот в одной из таких драк Джованни и заколол сверстника. За это он был изгнан из Флоренции. Джованни поступил на службу к папе Льву Х (Джованни Медичи) и в восемнадцать лет получил крещение огнем, проявив немалое мужество. Не достигнув и двадцати лет, Джованни стал кондотьером — наемником, и вскоре приобрел немалую славу.
Пьетро Аретино:
«Никогда он не оставлял для себя большей части в жалованье и добыче, чем отпускал своим солдатам. Тяготы и лишения терпел с величайшим спокойствием. В деле не носил никаких знаков отличия, и от соратников можно было отличить его только по сразу приметной доблести. В седле он всегда был первым, из пеших последним. Людей же ценил только по достоинству, не глядя на богатство или сан. Дела его всегда были лучше его слов, но и в совете он не пожинал всуе плодов своей славы. Он поистине удивительно умел управлять своими воинами, когда надо — лаской, когда — гневом. Праздность была ему ненавистнее всего на свете. Его добродетель была, без сомнения, природной, а других грехов, кроме свойственных юности, не было; будь то угодно Господу и проживи он дольше, всякому его доблесть была столь же явной, сколь и мне ныне. Сердцем он был поистине благосклоннейшим из людей. Кратко скажу, что многие будут ему завидовать, но никому не будет дано подражать ему».