Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1
Шрифт:
А тогда, в конце V века от Рождества Христова, плохо лежащую Европу быстро и цепко захватила христианская церковь, создавшая сеть централизованной власти и ставшая единственной объединяющей силой в ситуации всеобщей разрозненности и нестабильности.
Церковь не завоевала Европу, не победила в жестокой конкурентной борьбе иных претендентов на роль Хозяина, нет, она просто подобрала то, что плохо лежит. Правда, в любом случае брать чужое означает «похищать»…
Растерянным, разуверившимся, подавленным европейцам Церковь пообещала вечное спасение, избавление от войн, эпидемий, разрухи, а главное дала надежду на светлое будущее — пусть не в этой жизни, так в той, загробной. Большевики
Мало того, они терзали души своих прихожан комплексом вины за первородный грех, да и вообще за разного рода грехи, совершаемые человеком в процессе своей жизнедеятельности. Грехи нужно как-то искупать, а еще проще — откупиться деньгами или какими-нибудь ценностями через посредника между человеком и Всевышним, который всегда готов помочь.
КСТАТИ:
«За дешевку массы охотно платят втридорога».
Станислав Ежи Лец
Они вступили в альянс с грубой земной властью, вследствие чего власть приобрела определенную легитимность, стала как бы санкционированной Господом, а не какой-то пьяной солдатней. кроме того, власть теперь могла опереться на Церковь с ее разветвленной системой приходов, где простым людям внушалась потрясающе циничная мысль о том, что власть — от Бога, где общество пронизывалось насквозь железными прутьями идеологической арматуры и приобретало ту самую цельность, монолитность пирамиды, которую так естественно венчает вершина, в необходимости которой сомневаться попросту невозможно…
А Церковь приобрела некого рода «крышу», защищающую ее грубой силой и способствующую ее дальнейшему развитию — небескорыстно, конечно.
Простой пример. В целом ряде трудов по истории христианской Церкви упоминается, как ключевая фигура, король франков Хлодвиг I (466—511 гг.), который в немалой мере способствовал обращению своих полудиких подданных в католичество. Упоминается этот персонаж, как правило, со знаком плюс, так как принес неоспоримую пользу Церкви (joseph h. linch. the medieval church new york, 1992).
А все прочие деяния этого кровавого чудовища… ну, с кем не бывает. Но как же грех? Грех — он, конечно, грех, однако польза-то какая…
В 486 году Хлодвиг, девятнадцатилетний король салических (живших в долине реки Салы) франков, выступил во главе своего войска против римского наместника Сиагрия. При поддержке короля Рагнахара, своего родственника, он разбил римлянина, а когда тот получил убежище у тулузского короля Алариха, потребовал его выдачи, после чего приказал заколоть в темнице.
Вскоре от руки Хлодвига гибнет и Рагнахар. Собственно, от этой же руки погибли абсолютно все его родственники.
Хлодвиг женился на бургундской принцессе Клотильде, которая была христианкой и настойчиво уговаривала мужа порвать с язычеством. Но он медлил с окончательным решением, взвешивая все возможные последствия такого шага.
Однако во время кровопролитного сражения с алеманнами, когда неприятель начал брать верх, король Хлодвиг громко поклялся в случае победы принять христианство. Среди его воинов было немало галло-римских христиан, которые, услышав эту клятву, воодушевились и помогли Хлодвигу выиграть
Таким образом Хлодвиг получил поддержку весьма влиятельных слоев галло-римского населения и католического духовенства.
Эта поддержка очень скоро проявилась в том, что католики Вестготского королевства предали своего короля Алариха и дали возможность Хлодвигу стереть его державу с карты Европы.
Затем по той же схеме произошло присоединение Южной Галлии.
Все территориальные приобретения этого христианского монарха теснейшим образом сплетались с феноменальной жестокостью, вероломством и игнорированием каких бы то ни было правил социального поведения.
ФАКТЫ:
В ходе интенсивных военных действий франки ограбили в числе прочих объектов своего корыстного интереса и христианский храм в Суассоне. Епископ обратился к Хлодвигу с просьбой вернуть храму хотя бы драгоценную чашу. Хлодвиг пообещал сделать это, но ему еще предстояло получить согласие войска на возвращение чаши, потому что при дележе добычи король мог претендовать лишь на ту ее часть, которая полагалась ему по жребию. Войско согласилось выделить королю чашу, но один из солдат, относящихся, видимо, к категории заядлых правдоискателей, закричал, что это есть нарушение прав и оскорбление вековых традиций, после чего обрушил боевой топор на изящный сосуд. Хлодвиг не повел и бровью, но вскоре устроил войсковой смотр. Поравнявшись с тем самым правдоискателем, король взял у него из рук боевой топор, осмотрел его и швырнул на землю со словами: «Никто не содержит оружие так небрежно, как ты!» Солдат нагнулся, чтобы поднять топор, но Хлодвиг своей секирой разрубил ему голову, а затем проговорил: «Так ты поступил с чашей!»
И никто ничего не сказал…
А епископ Суассона заявил с церковной кафедры: «Бог предает в руки короля Хлодвига врагов его»
КСТАТИ:
«Богу — богово, кесарю — кесарево. А людям что?»
Станислав Ежи Лец
В своем отношении к безграничной власти над телами и душами людей Церковь действовала по принципу «Разделяй и властвуй». Плоть и дух человека были однозначно и бесповоротно противопоставлены друг другу.
Церковь, не владея достаточно весомыми аргументами в пользу победы своего учения, решила в борьбе с язычеством взять под обстрел одно из наиболее природных человеческих влечений — сексуальное.
Из всех возможных грехов самыми тяжкими считались сексуальные, если учитывать, с какой яростью средневековая Церковь обрушивалась на естественные контакты представителей противоположных полов. То, что в Греции, Риме, Китае, Индии и многих других странах считалось проявлением любви к высшим силам, единением с Природой, матерью всего сущего, в мире христианского средневековья осуждалось как нечто грязное и противоестественное.
Христианские богословы дошли даже до такого программного заявления: «Женщина целиком и мужчина ниже пояса являются творениями дьявола».
В середине VI века состоялся Маконский церковный собор, который в числе прочих важных проблем рассматривал и такую: есть ли у женщины душа? Почти половина присутствующих отцов Церкви категорически отвергала даже само предположение чего-то подобного, и лишь с перевесом в один голос собор христианской Церкви признал, что у женщины, хоть она и является существом низшего порядка, все же имеется некое подобие души.