Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1
Шрифт:
Он собирает во Франции довольно сильное войско, высаживается с ним на побережье Южного Уэльса, и 22 августа 1486 года встречается с Ричардом III в открытом бою на Босвортском поле.
Еще одна ошибка Ричарда: он принимает в ряды своего войска недавно помилованного им лорда Стэнли с его отрядом. Мало того, что пожалел змею, так еще и положил за пазуху… Естественно, в решающий момент сражения отряд лорда Стэнли начинает действовать в пользу противника!
Войско короля Ричарда разгромлено.
В городской книге Йорка появилась следующая запись: «В этот день король наш добрый Ричард был подло убит к великому горю и печали города сего».
Там же, на поле боя, золотую
Так стал королем Генрих Тюдор, вошедший в анналы Истории под именем Генриха VII.
Так, в конце концов, закончилась война Алой и Белой розы.
Нового короля терзала мысль о том, что мальчики-принцы якобы живы и, следовательно, в любой момент могут предъявить свои претензии на английский престол. Вот тогда-то и была распространена версия, согласно которой мальчики были задушены по приказу Ричарда III. После казни одного типа, якобы имевшего отношение к охране замка Тауэр, было обнародовано его «признание» в том, что он лично убивал принцев по приказу Ричарда III. С другой стороны, епископ Мортон буквально на всех углах распространял сведения о «черном злодействе» жестокого и хладнокровного убийцы невинных детей — проклятого Богом и людьми Ричарда III. За это Генрих VII сделал его кардиналом и епископом Кентерберийским.
Все эти байки легли в основу жизнеописания Ричарда III, опубликованного в 1534 году под авторством Томаса Мора. Именно на основе этого жизнеописания и создал свою знаменитую трагедию Уильям Шекспир.
Она писалась в те годы, когда Англией правила королева Елизавета I, правнучка Генриха VII. В угоду ей Шекспир и представил всем грядущим поколениям Ричарда III как злобного горбуна, убийцу невинных детишек и коварного соблазнителя, сношающего все живое…
Вот что такое социальный заказ…
Правда, поговаривают, и, пожалуй, не без некоторых оснований, что Елизавета, называемая «королевой-девственницей», имела с великим драматургом не совсем платонические отношения, так что, кто знает, этот заказ мог быть не столько социальным, сколько постельным, что в немалой мере обеляет Шекспира: все же не хотелось бы думать, что он — тоже борзописец, ландскнехт пера, подобный многим и многим…
Этюд в рассветных тонах
Если судить непредвзято, забыв о наработанных стереотипах и традициях подачи читающей публике образа той или иной эпохи, то Средние века предстанут не такими уж грязно-серыми по колориту, иррациональными по духу и бессмысленно-тревожными по атмосфере.
Сам термин «Средние века» имеет разные значения для христиан того времени, полагающих, что они живут в промежутке между первым и вторым пришествием Христа, для ученых эпохи Просвещения, воспринимавших этот период как торжество варварства, и для современного обывателя, чей ассоциативный ряд непременно составят фигуры: рыцаря в громыхающих доспехах; инквизитора, греющего руки в пламени костра, где корчится в судорогах красавица-ведьма; сарацина в тюрбане, играющего отрубленной головой благонравного христианина; монашенки со свечой, применяемой в роли фаллоимитатора и, пожалуй, благородного разбойника, снисходительно раздающего золотые слитки пьяным от счастья сельским беднякам.
Естественно, все было гораздо сложнее и в то же время проще, как
Например, так называемая реконкиста в Испании была не просто процессом «национально-освободительной борьбы испанского народа против арабских поработителей», как это могло преподноситься советскими учебниками, а и весьма заметным откатом цивилизации в сторону варварства, так как городская культура мавров была неизмеримо выше культуры пиренейских плоскогорий, которую несли освободители от «мавританского гнета», и памятники культуры того времени ясно дают понять, who is who в плане уровня человеческого развития.
А если совершенно откровенно, то, как это ни кощунственно звучит, все национально-освободительные движения — это не более чем стремление тех или иных деятелей, способных раздобыть оружие для толпы бездельников, пробиться с помощью этой толпы к вожделенной кормушке, которой пользуются какие-то наглые чужаки. Занятые полезным трудом люди, как правило, в таких авантюрах не участвуют: некогда. Да и в итоге в их жизни ничего ведь не меняется. Это у бездельников появляются новые возможности пожить на дармовщину, выкрикивая лозунги…
Вон Дракула сражался против турок… Упаси Бог…
То же касается и объединения «родных» земель.
Лишь к концу Средних веков хоть как-то сформировались национальные государственные образования, и люди, населяющие те или иные местности, смогли назвать себя французами, итальянцами, русскими и т.д.
В связи с этим весьма странно звучат территориальные претензии, основанные на пространственном статусе того или иного народа до, скажем, XIII—XIV веков. Достаточно яркий пример подобной нелепости — государство Израиль, построенное на землях древнего Израиля и Иудеи под предлогом торжества исторической справедливости. Исторической справедливости вообще не существует как таковой, так что не лучше ли было бы купить у палестинцев этот участок земли, а не отнимать силой? Им-то, может быть, и все равно, но вот лидерам… Неровен час утратится смысл национально-освободительной борьбы, и тогда придется идти работать…
То же касается и Кубы, и Вьетнама, и Чечни, и всех «горячих точек» прошлого, настоящего и, увы, будущего.
КСТАТИ:
Блуд мировых переустройств и бред слияния в экстазе имеют много общих свойств со смерчем смыва в унитазе.
Игорь Губерман
Борьба за «социальную справедливость» имеет те же пружины и те же характерные черты.
Природное неравенство возможностей исключает равенство как имущественное, так и социальное, так что все требования равенства — не более чем фарисейская уловка, имеющая своей целью пробудить темные инстинкты толпы и направить вспышку негативной энергии в русло, намеченное желающими припасть к кормушке.
В ином случае на что мог рассчитывать в этой жизни несостоявшийся присяжный поверенный Владимир Ульянов?
Или сельский балагур Гийом Каль, возглавивший в мае 1358 года восстание французских крестьян под названием «Жакерия»?
Или его английский коллега Уот Тайлер, заваривший кровавую кашу в 1381 году?
История не знает ни одного крестьянского восстания, которое бы увенчалось победой. Казалось бы, печальный французский опыт, за ним английский, немецкий и чешский способны подвести к определенным выводам относительно бесперспективности попыток бесплатного пользования землей, освобождения от налогов и т.д., однако этот опыт не остановил упорного стремления всегда учиться на собственных ошибках, вернее, не учиться, а попросту их повторять, не задумываясь о последствиях.