Всемирный следопыт, 1927 № 02
Шрифт:
— Наша вместе ходи, вместе работай. Спасибо не надо, — ответил Дерсу и, как бы желая перевести разговор на другую тему, добавил:
— Сегодня ночью много люди пропади.
Я понял, что «люди», о которых говорил Дерсу, были пернатые.
После этого мы разобрали травяной шатер, взяли ружья и пошли снова искать перешеек. Оказалось, что наш бивак был очень близко от него. Перейдя через болото, мы прошли немного по направлению к озеру Ханка, а потом свернули на восток к р. Лефу.
После пурги степь казалась безжизненной и пустынной. Гуси, утки, чайки, крохали, — все это куда-то исчезло. По буро-желтому фону большими пятнами белели болота, покрытые
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье, и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. По другую сторону огня спал Дерсу.
На следующий день утром ударил крепкий мороз. Вода всюду замерзла, по реке шла шуга. Переправа через протоки Лефу отняла у нас целый день. Мы часто попадали в слепые рукава и должны были возвращаться назад. Пройдя длинной протокой версты две, мы свернули в соседнюю. Она оказалась узкой и извилистой. Там, где эта извилистая протока опять соединялась с главным руслом, высилась отдельная коническая сопка, покрытая порослью дубняка. Здесь мы и заночевали. Это был последний наш бивак. Отсюда следовало итти походным порядком в Черниговку, где нас ожидали остальные люди с конями.
Уходя с бивака, Дерсу просил Олентьева помочь ему вытащить лодку на берег. Он старательно очистил ее от песку и обтер травою, затем перевернул ее вверх дном и поставил на катки. Я уже знал, что это делается для того, чтобы какой-нибудь «люди» мог в случае нужды ею воспользоваться.
Утром мы распрощались с рекой Лефу. В тот же день после полудня пришли в деревню Дмитровку, расположенную по другую сторону Уссурийской железной дороги.
В деревне мы встали по квартирам, но гольд не хотел итти в избу, — он, по обыкновению, остался ночевать под открытым небом. Вечером я соскучился о нем и пошел его искать.
Ночь была хотя и темная, но, благодаря выпавшему снегу, можно было кое-что рассмотреть. Во всех избах топились печи. Беловатый дым струйками выходил из труб и спокойно подымался кверху. Вся деревня курилась. Из окон домов выходил свет на улицу и освещал сугробы. В другой стороне, «на задах», около ручья виднелся огонь. Я догадался, что это бивак Дерсу, и направился прямо туда. Гольд сидел у костра, о чем-то думая.
— Пойдем в избу чай пить, — сказал я ему.
Он не ответил мне, и, в свою очередь, задал вопрос:
— Куда завтра ходи?
Я ответил, что пойдем в Черниговку, а оттуда — во Владивосток, и стал приглашать его с собой. Я обещал в скором времени опять пойти в тайгу, предлагал жалованье… Мы оба задумались. Не знаю, что думал он, но я почувствовал, что в сердце мое закралась тоска. Я стал снова рассказывать ему про удобства и преимущества жизни в городе. Дерсу слушал молча. Наконец, он вздохнул и проговорил:
— Нет, спасибо, капитан. Моя Владивосток не могу ходи. Чего моя там работай? Охота нету, соболя гоняй тоже не могу. Город живи — моя скоро пропади.
«В самом деле, — подумал я. — Житель лесов не выживет в городе, и не делаю ли я худа, что сбиваю его с того пути, на который он встал с детства»…
Дерсу замолчал. Он, видимо, обдумывал, что делать ему дальше. Потом, как бы отвечая на свои мысли, сказал:
— Завтра моя прямо ходи. — Он указал рукою на восток. — Четыре солнца ходи. Моя слыхал, там на морской стороне чего-чего много: соболь есть, олень тоже есть.
Долго мы еще сидели с ним у огня и разговаривали. Ночь была тихая и морозная. Изредка набегающий ветерок чуть шелестел дубовой листвою, еще не опавшей на землю. В деревне давно уже все спали, только в том доме, где поместился я вместе со стрелками, светился огонек. Созвездие «Ориона» показывало полночь. Наконец, я встал, попрощался с гольдом, пошел к себе в избу и лег спать. Непонятная тоска овладела мною. За ото короткое время я успел привязаться к Дерсу. Теперь мне жаль было с ним расставаться. С этими мыслями я задремал.
На следующее утро первое, что я вспомнил, это то, что Дерсу должен уйти от нас. Напившись чаю, я поблагодарил хозяев и вышел на улицу. Мои товарищи были уже готовы к выступлению, Дерсу был тоже с ними. С первого же взгляда я увидел, что он снарядился в далекий путь. Котомка его была плотно уложена, пояс затянут, унты хорошо надеты.
Отойдя от Дмитровки с версту, Дерсу остановился.
Настал тяжелый момент расставания.
— Прощай, Дерсу, — оказал я ему, пожимая руку, — желаю тебе всего хорошего. Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Прощай. Быть может, когда-нибудь увидимся.
Дерсу попрощался с моими спутниками, затем кивнул мне головой и пошел в кусты налево. Мы остались на месте и смотрели ему вслед. В ста саженях от нас высилась небольшая горка, поросшая мелким кустарником. Минут через пять он дошел до нее. На светлом фоне неба отчетливо вырисовывалась его фигура с котомкой и ружьем за плечами и с сошкой в руке. В этот момент яркое солнце взошло из-за гор, осветив гольда. Поднявшись на гривку, он остановился, повернулся к нам лицом, помахал рукой и скрылся за гребнем. Словно что-то оторвалось у меня в груди. Я почувствовал, что потерял близкого мне человека.
— Хороший он человек, — сказал Марченко.
— Да, таких людей мало — ответил ему Олентьев.
«Прощай Дерсу, — думал я. — Ты спас мне жизнь. Я никогда не забуду этого…».
К сумеркам мы дошли до Черниговки и присоединились к отряду. Вечером в тот же день я выехал во Владивосток к месту своей постоянной службы.
ВНИМАНИЮ ПОДПИСЧИКОВ
Идя навстречу потребности читателей в добавочном чтении, Изд-во решило предоставить всем ЖЕЛАЮЩИМ подписчикам «Всемирного Следопыта» (независимо от сроков их подписки) за небольшую доплату — 1 р, 60 к., в качестве дополнительных приложений, ПЯТЬ следующих книг:
1) Энве. «История одного коммунара». Историч. роман. 200 стр.
2) К. Шильдкрет. «Рожденные бурей». Роман. 194 стр.
3) Гумберто Нотари. «Три вора». Роман. 121 стр.
4) Д. Петровский. «Повстання». (Партизаны— 1918 г.). 150 стр.
5) А. Л. Цветков-Просвещенский. «В изгнании» (жизнь и режим сибирской ссылки). 122 стр.
Доплата за приложения (1р. 60 к.), независимо от того, где была произведена подписка на журнал (в Изд-ве, через почту, через какую-либо экспедицию печати или контрагента), должна высылаться НЕПОСРЕДСТВЕННО В АДРЕС Изд-ва: Москва, Центр, Кузнецкий Мост, 13, Изд-во «Земля и Фабрика». При доплате на купон перевода надо наклеивать адресный ярлык, или указывать, когда и где была произведена подписка.