Всемирный следопыт, 1930 № 12
Шрифт:
Однажды вечером, на другой день после прихода в порт английского парохода, к дону Эстебану вбежал Жуан Фернандец и попросил, чтобы он сейчас же пошел с ним в его хижину. Фернандец был странно взволнован, то и дело посматривал на дона Эстебана, откашливался и хлопал себя рукой по губам.
Когда они пришли к хижине Фернандеца, Жуан сначала обошел ее вокруг, потом тщательно закрыл двери, присел на лавку с доном Эстебаном и, сжимая его руки в своих мозолистых руках, почти прижавшись губами к его уху, стал шептать…
Дон Эстебан вскочил с лавки, схватился за грудь рукой. В следующую минуту из темного угла хижины выбежал какой-то человек и упал на колени перед доном Эстебаном. Некоторое время в комнате ничего не было слышно, кроме тяжелого дыхания двух людей и отрывистых восклицаний:
— Отец… отец!..
— Сын мой, Рафаэль!..
С этого вечера началась новая эпоха в жизни дона Эстебана и остальных кубинцев. Они покончили с тупым примирением, с мертвым спокойствием людей, которые все потеряли и больше ничего не ждут. Началось лихорадочное обсуждение проектов, оживление, стремление вдаль.
После того, как дона Эстебана отправил в ссылку, имущество его было конфисковано. Уцелела лишь небольшая сумма денег, находившаяся у одного из друзей. Эти деньги семья Ферронды решила сохранить для спасения отца. Жили впроголодь, во всем себе отказывая. Рафаэль учился в университете. Он был таким же страстным патриотом, как и его отец, и мечтал посвятить всю жизнь борьбе за независимость Кубы. Прежде всего он должен освободить отца и Жуана Фернандеца.
Окончив университет, Рафаэль приступил к осуществлению своего плана. Денег у него было немного — всего сто фунтов, но благодаря пожертвованиям старых друзей отца сумма быстро удвоилась.
И вот художник-турист Энрико Саролла явился на заброшенный в Гвинейском заливе остров Фернандо-Поо.
Когда дон Эстебан узнал, что сын хочет освободить только его и Жуана, он наотрез отказался бежать без остальных своих друзей. У него не хватило бы духу уехать, оставив томиться в ссылке людей, разделявших с ним опасности борьбы и самые суровые лишения.
Вот этот негр Франциско Канделя однажды во прем я битвы собственной грудью заслонил его и получил вместо него рану в плечо. Вот этот мулат Мануэль Корезма с опасностью для жизни доставлял ему от жены деньги и одежду. Бернардо Нунец оказал ему важную услугу, когда они вместе плыли на «Жозефине». Франциско Заморра в самую тяжелую пору дал ему взаймы первые заработанные на острове деньги на покупку сапог, и т. д., и т. д.
В конце концов оказалось, что вместе с Феррондой должны бежать еще четырнадцать человек. Денег, которые привез с собой Рафаэль, конечно, не хватило бы на побег всех этих людей. Но ссыльные кубинцы произвели между собой сбор и вручили Рафаэлю солидную сумму.
Молодой креол начал действовать. Он искусно разыгрывал роль увлеченного красотами природы художника и под видом рисования пейзажей и портретов мог безопасно обследовать положение дел и подготовлять побег. Вскоре он завязал сношения с Давидом Эдгерлеем, который сразу же предложил ему остроумный план бегства. Однако нужно было дождаться прибытия торгового парохода «Нубия», капитан которого был приятелем Эдгерлея и часто обделывал с ним разные темные дела.
Наконец пароход прибыл. На следующий день Эдгерлей сообщил Рафаэлю что капитан обещал захватить на борт беглецов, когда «Нубия» в следующий раз зайдет в порт; однако он потребовал значительно большую сумму, чем та, за которую Эдгерлей первоначально соглашался устроить побег. Изгнанники были в отчаянии. Но Рафаэль не складывал оружия. Снова произвел он сбор между кубинскими поселенцами. Те из ссыльных, которым приходилось оставаться на острове, без всякой зависти к счастливцам приносили свои последние, кровавым потом добытые гроши. Всех охватило неудержимое желание устроить побег Трое из ссыльных продали свои прекрасные плантации какао. Наконец в руках Рафаэля собралось две тысячи фунтов, и побег был обеспечен…
III. Художник за работой
В нескольких километрах от города по холмистой равнине были разбросаны хижины кубинцев, похожие на карточные домики. Это были длинные бамбуковые крыши, поставленные на землю. С обоих концов они закрывались бамбуковыми решетками. От дверей каждой хижины шел двойной ряд бананов, а по обеим сторонам маленькой аллеи, окруженные низким плетнем, тянулись гряды овощей — помидоров, редьки, капусты, огурцов. Позади хижины раскинулись плантации табаку, какао и гряды кукурузы сверкавшие на солнце золотистыми плодами.
Перед одной из таких хижин на закате серого дня сидел молодой креол, держи большой альбом для рисования на коленях, а против него, в качестве модели, — старый, плечистый негр. Это был хозяин домика — Жуан Фернандец. Дон Рафаэль машинально чертил на бумаге какие-то зигзаги и в то же время говорил тихо и быстро, а Жуан внимательно его слушал.
Перед одной из хижин сидел молодой креол, держа большой альбом для рисования, а против него в качестве модели — старый негр
Рафаэль пришел сообщить старику радостную весть, а заодно поделиться с ним своими тревогами и сомнениями. Капитан «Нубии» должен был доставить беглецов только до Канарских островов Там они окажутся уже свободными. Но как добраться оттуда до Кубы? Собранных денег хватало только на оплату побега. Месяц назад Рафаэль послал в торговом конверте фактории Эдгерлея старому приятелю отца письмо с просьбой выслать еще пятьдесят фунтов на Канарские острова. Но хватит ли этой суммы на проезд до Кубы? Да и получил ли приятель отца его письмо? А если получил, найдутся ли у него в данное время свободные деньги?
— Дон Рафаэль, не ломайте вы свою молодую голову, — успокаивал юношу старый негр. — Все устроится, все уладится. Только бы выбраться отсюда! С Канарских островов мы уже наверняка доберемся до нашей Кубы. Не так ведь далеко. Если деньги не придут, мы, черные, проработаем месяц — другой портовыми грузчиками, сколотим денежки, купим билет для Дона Эстебана и других, что послабее, а сами наймемся матросами на пароход, который пойдет к Кубе. Работать-то мы все здорово умеем!
Улыбка вспыхнула на мрачном лице Рафаэля.