Вскрытые вены Латинской Америки
Шрифт:
И в других странах Латинской Америки осуществление на практике предписаний МВФ послужило тому, что иностранные конкистадоры вошли в них, попирая опустошенную землю. С конца пятидесятых годов ошибки в экономике, валютная нестабильность, нехватка кредитов и спад покупательной способности на внутреннем рынке существенно помогли повергнуть национальную промышленность к ногам империалистических корпораций. Под предлогом магической валютной стабилизации МВФ, который сознательно путает высокую температуру с болезнью, а инфляцию — с кризисом существующих структур, навязывает Латинской Америке политику, которая усиливает неустойчивость, вместо того чтобы добиться стабильности. Он либерализирует торговлю, запрещая многосторонние обмены и клиринговые соглашения, заставляет сокращать до минимума внутренние кредиты, замораживает заработную плату и удушает государственное предпринимательство. К этому нужно добавить резкую девальвацию национальной валюты, теоретически предназначенную для того, чтобы вернуть деньгам их реальную стоимость и стимулировать экспорт. На деле девальвация стимулирует лишь внутреннюю концентрацию капитала в пользу господствующих классов и создает условия для поглощения национальных предприятий теми, кто является из-за
Во всей Латинской Америке экономическая система производит намного меньше, чем ей нужно для потребления, и инфляция является результатом этого структурного бессилия. Но МВФ не устраняет причин неспособности производственного аппарата создать достаточное предложение, а обрушивает кавалерийскую атаку на последствия этого явления, еще больше подавляя ничтожную покупательную способность внутреннего рынка: лишь чрезмерный спрос в этом краю голодающих может быть причиной инфляции. Формулы стабилизации и /308/ развития по рецептам МВФ не только потерпели крах, но, кроме того, усилили удушение стран извне, увеличили нищету огромных масс неимущих, докрасна раскалив социальную атмосферу, ускорили экономическую и финансовую денационализацию под флагом защиты «священных» заповедей свободы торговли, свободы предпринимательства и свободы перемещения капиталов. Соединенные Штаты, которые используют обширную протекционистскую систему — таможенные пошлины, квоты, внутренние субсидии, — никогда не удостаивались никаких замечаний со стороны МВФ. По отношению к Латинской Америке он, напротив, был неумолим: для этого он и был создан. С тех пор как Чили в 1954 г. приняла первую из его миссий, рецепты МВФ распространились повсюду, и большинство правительств слепо следует его установкам и поныне. Такое лечение ухудшает состояние больного, чтобы было легче навязать ему «лекарство» в виде займов и инвестиций. МВФ предоставляет кредиты сам или дает зеленый необходимый свет, для того чтобы их предоставили другие. Рожденный в Соединенных Штатах, с резиденцией в Соединенных Штатах, на службе у Соединенных Штатов, фонд в самом деле действует как международный надзиратель, без визы которого американские банки не ослабят кордонов биржи; Международный банк реконструкции и развития, Управление международного развития (УМР) и другие «филантропические» всемирные организации мирового значения также обусловливают свои кредиты подписанием и выполнением правительствами обязательств перед этой всемогущей организацией. Голоса всех латиноамериканских стран, вместе взятых, не могут составить и половины тех, которыми располагают Соединенные Штаты, чтобы направлять политику этого высшего творца финансово-валютного равновесия в мире: МВФ был создан, чтобы узаконить финансовое господство Уолл-стрита над всей планетой, когда в конце второй мировой войны началась гегемония доллара как международной денежной единицы, и он никогда не изменял своему хозяину[33].
У национальной латиноамериканской буржуазии, как известно, изначальное призвание рантье — она никогда /309/ всерьез не противостояла лавине иностранного капитала; однако верно также и то, что империалистические корпорации использовали весь набор методов подавления. Предварительная бомбардировка МВФ облегчала их проникновение. Так завоевывались предприятия: в результате простого телефонного звонка после резкого падения курса на бирже, в обмен на глоток кислорода в виде акций или представлением к уплате долга за какие-нибудь поставки, использование патентов, торговой марки или технических новшеств. Задолженности, помноженные на валютно-финансовую девальвацию, вынуждающую местные предприятия оплачивать все большими количествами национальной валюты свои обязательства в долларах, превращаются таким образом в смертельные силки. Зависимость в поставках технологии обходится дорого: ноу-хау, представляемая транснациональными корпорациями, включает и доведенное до совершенства владение искусством пожирать ближнего. Один из последних могикан национальной бразильской промышленности заявил менее 3 лет назад: «Опыт показывает, что доход от сбыта национального предприятия зачастую не достигает Бразилии, а остается на валютно-финансовом рынке страны-покупателя, принося ей прибыль» [34]. Кредиторы взимают долги в виде зданий и оборудования, принадлежащего должникам. Данные Центрального банка Бразилии показывают, что по меньшей мере пятая часть новых капиталовложений в промышленность в 1965, 1966 и 1967 гг. в действительности была невыплаченными долгами, обращенными в инвестиции.
К финансовому и технологическому шантажу добавляется беспощадное и безудержное уничтожение слабого сильным в конкурентной борьбе. Поскольку филиалы крупных транснациональных корпораций входят в единую международную структуру, они могут позволить себе роскошь нести финансовые потери в течение года, двух лет или сколько будет нужно. Они снижают цены и ждут, пока осажденный не сдастся. Банки также участвуют в этой осаде: если национальное предприятие оказалось не таким платежеспособным, как представлялось, ему отказывают в пропитании. Загнанное в угол, предприятие недолго думая выбрасывает белый флаг. Местный капиталист превращается в младшего компаньона или /310/ служащего победителей. Пли же ему достается самая завидная судьба: он получает выкуп за имущество в акциях головной иностранной компании и до конца дней своих ведет сытую жизнь рантье. Показательным примером демпинга служит история захвата бразильского завода клейкой ленты «Адезити» могущественной «Юнион карбайд». «Скотч», известная компания со штаб-квартирой в Миннесоте и всепроникающими щупальцами, начала продавать все более дешевую собственную клейкую ленту на бразильском рынке. Сбыт «Адезити» начал падать. Банки прекратили ее кредитование. «Скотч» продолжала снижать свои цены: они упали на 30%, потом на 40%. И тогда на сцене появилась «Юнион карбайд»: она купила бразильский завод по отчаянно низкой цене. Впоследствии «Юнион карбайд» и «Скотч» договорились о разделе национального рынка на две части: поделили Бразилию, каждой — по половине. И по обоюдному согласию подняли цены на клейкую ленту на 50%. Так они проглотили «Адезити». Антитрестовский закон, принятый во времена Варгаса, к этому времени был уже давно отменен.
Организация американских государств сама признает, что обилие финансовых ресурсов у североамериканских филиалов «в периоды затруднений с реализацией продукции национальных предприятий в отдельных случаях способствует тому, что некоторые из этих предприятий приобретаются иностранным капиталом»[35]. Нехватка финансовых ресурсов, обостряемая сокращением внутреннего кредита, навязываемым МВФ, душит местные компании. Но в том же самом документе ОАГ сообщается, что не менее 95,7% фондов, необходимых североамериканским компаниям для их нормального функционирования и развития в Латинской Америке, проистекают из латиноамериканских источников в виде кредитов, займов и реинвестированных прибылей. Для обрабатывающих отраслей эта цифра составляет 80%.
Перекачка национальных ресурсов в империалистические филиалы в значительной мере объясняется быстрым размножением отделений североамериканских банков, которые плодились в последние годы точно грибы после /311/ дождя по всей Латинской Америке. Посягательство банков США на местные накопления связано с хроническим дефицитом платежного баланса Соединенных Штатов, который вынуждает их сдерживать свои инвестиции за рубежом, и драматическим падением курса доллара как международной валюты. Латинская Америка поставляет и пережевывает пищу, а Соединенные Штаты только открывают рот. Денационализация промышленности стала для них подарком судьбы.
По данным «Интернэшнл бэнкипг сервей», в 1964 г. к югу от Рио-Гранде было 77 отделений североамериканских банков, а в 1967 г. — уже 133. В 1964 г. они располагали вкладами на сумму 810 млн. долл., а в 1967 г. — уже на 1270 млн.[36] Затем, в 1968 и 1969 гг., иностранные банки предприняли стремительное наступление: «Ферст нэшпл сити бэнк» имеет в 17 странах Латинской Америки в настоящее время не менее 110 своих филиалов, в том числе и несколько национальных банков, приобретенных «Сити» в последнее время. «Чейз Манхэттен бэнк», входящий в группу Рокфеллера, приобрел в 1962 г. «Банко лар Бразилейро» с его 34 отделениями в Бразилии; в 1964 г. — «Банко континенталь» с 42 агентствами в Перу; в 1967 г. — «Банко до комерсио» с 120 отделениями в Колумбии и Панаме и «Банко Атлантида» — с 24 агентствами в Гондурасе; в 1968 г. — «Банко аргентино де комерсио». Кубинская революция национализировала 20 банковских агентств Соединенных Штатов, но банки с лихвой возместили этот серьезный урон: только в 1968 г. было открыто более 70 новых филиалов североамериканских банков в Центральной Америке, в странах Карибского бассейна и в малых странах Южной Америки.
Невозможно точно соразмерить величину экспансии североамериканских банков в различных направлениях — в валютно-финансовой, представительской, посреднической деятельности, через холдинговые компании, — но известно, что в наибольшей степени выросли латиноамериканские фонды, поглощенные филиалами банков США. Эти филиалы, действующие официально как самостоятельные, на самом деле контролируются извне, через пакеты акций или через установление строго определенных направлений кредитования. /312/ Экспансия североамериканских банков служит тому, чтобы направить латиноамериканские накопления на североамериканские предприятия, действующие в регионе, в то время как национальные предприятия разоряются, задыхаясь из-за отсутствия кредита. Подразделения по связи с общественностью различных североамериканских банков, действующих за границей, без зазрения совести заявляют, что их основная цель состоит в том, чтобы направлять внутренние накопления стран, где они действуют, на потребу транснациональных корпораций, являющихся клиентами их головных предприятий[37]. Попробуем пофантазировать: а смог бы латиноамериканский банк обосноваться в Нью-Йорке, чтобы высасывать национальные накопления Соединенных Штатов? Эта затея лопнула бы как мыльный пузырь: столь небывалая деятельность находится под очевидным запретом. Ни один иностранный банк не может действовать в Соединенных Штатах, получая вклады от американских граждан. А банки Соединенных Штатов через свои многочисленные филиалы свободно распоряжаются по своему усмотрению латиноамериканскими национальными накоплениями. Латинская Америка радеет о североамериканизации своих финансов так же горячо, как и Соединенные Штаты. Однако в июне 1966 г. «Банко Бразилейро ди десконтос» принял в результате опроса своих акционеров решение большого национального значения: на всех своих документах он начертал девиз «N?s confiamos em Deus» («Мы уповаем на бога»), подчеркивая, что на долларе красуется надпись «In God we Trust» («Мы верим в бога»).
Латиноамериканские банки, даже независимые, которых еще не обложили иностранные капиталы, не отличаются от филиалов «Сити», «Чейз» или «Бэнк оф Америка» в распределении своих кредитов: они тоже предпочитают удовлетворять потребности иностранных промышленных и торговых предприятий, которые могут представить твердые гарантии и действуют с широким размахом.
«Программа экономической деятельности правительства» [38], разработанная Роберто Кампосом, /313/ предусматривала, что в ответ на благодетельную государственную политику начнется приток капиталов извне, которые дадут толчок развитию Бразилии и будут способствовать ее экономической и финансовой стабилизации. На 1965 г. были объявлены новые прямые иностранные капиталовложения в размере 100 млн. долл. Фактически они составили 70 млн. В последующие годы, как утверждалось, уровень инвестиций превысит предусмотренный на 1965 г., однако приглашение не было принято. В 1967 г. поступило 76 млн., а утечка в виде прибылей и дивидендов, доходов от оказания технической помощи и продажи патентов, права на использование фирменного знака, лицензионных или концессионных платежей в четыре раза превысила новые капиталовложения. К этому надо добавить нелегальный перевод валюты за границу. Центральный банк предполагает, что в 1967 г. из Бразилии тайно было вывезено 120 млн. долл.
То, что ушло из страны, намного, как мы видим, превышало то, что поступило. В конечном счете цифры новых прямых инвестиций в решающие годы денационализации промышленности (1965, 1966, 1967) оказались намного ниже уровня 1961 г.[39] Инвестиции в промышленность составляют большую часть североамериканских капиталов в Бразилии, но в сумме дают менее 4% всех инвестиций Соединенных Штатов в мировую промышленность. Инвестиции в Аргентине едва достигают 3%, в Мексике — 3,5%. Поглощение огромных индустриальных территорий Латинской Америки не потребовало больших жертв от Уолл-стрита.