Вспомним Сольвейг
Шрифт:
Когда они подошли к воротам, то Банди громко голосом поинтересовался:
– Кто хозяин этого постоялого двора, я хочу с ним переговорить!
На этот зов к нему подошел пожилой мужчина, одетый по-крестьянски, и лениво произнес:
– Чего хочешь путник? Я вижу ты менестрель! Хочу тебя заранее предупредить о том, что за все надо платить, я ничего даром не даю!
– Это по тебе хорошо видно! – Ответил Банди. – Прежде всего, хочу сказать, что я не менестрель, никогда им не был, потому что я русский гусляр! Я хочу у тебя снять дешевый номер для себя и своего поводыря. Нам нужно две постели в разных углах, душ с горячей и холодной водой, а также ужин и завтрак на двоих!
– Нет проблем, русский путник гусляр! Четыре тернье, и ты все, что просишь, получишь!
– Какие четыре тернье, хозяин, когда апартамент в лучшей гостинице Анкеры строит всего три тернье за ночь! Я же прошу у тебя дешевый номер на двоих…
– Да, я хорошо понял тебя, путник! Заплати полтора тернье, и ты получишь свой номер, но без ужина, а только с двумя завтраками!
– Нет, хозяин, так дело не пойдет! Я не хочу быть тобой ободранным до последней нитки! Один тернье – за ночь и два завтрака. Но сегодня вечером я выступлю у тебя в обеденной зале, деньги, заработанные мной, мы разделим следующим образом, две трети мне, а одна треть – тебе! Так ты согласен, хозяин?
– Ну, а сколько ты надеешься заработать? Ведь, твоя музыка здесь неизвестна!
– Ну, сколько я заработаю, столько и заработаю! К чему лишние разговоры! Одну треть ты получишь и, наверняка, это будет больше чем один тернье!
Хозяин подумал немного и, утвердительно кивнув головой, так как в любой случае денег не терял, он отошел в сторону, получив свой тернье. Тут же набежали дворовые, одна пожилая женщина взяла Диму за руку и его повела в здание гостиницы. Номер на втором этаже здания гостиницы, расположенный в самом ее торце, оказался именно таким, на который оба путника рассчитывали. Небольшое и чистое помещение с двумя кроватями и санузлом в углу, где за дверцей находился душ. Банди первым принял душ, присел на кровать и, пока Дима мылся под душем, по каналу мысленной связи попытался вызвать свою Маарию, но ему, по-прежнему, ответила тишина.
Вскоре из душа появился Дима и, сказав, что он немного погуляет во дворе, выбежал за дверь. Банди укоризненно покачал головой, но не остановил парнишку, так как хорошо понимал, как тому тяжело приходится все время проводить с ним.
– Дима, ты, когда будешь крутиться во дворе, более внимательно присмотрись к гостям этого гостиного двора. Если увидишь наших попутчиков, двух женщин с телохранителем, то сообщи мне об этом по мысленному каналу. – Бросил ему в след Банди, который на деле был Великим князем Иваном I.
В харчевни постоялого двора готовили и кормили на убой.
За десятую часть тернье им предложили отлично прожаренную курицу с овощами прямо из огорода. Дима попросил теплого молока, который ему тотчас же принесли вместе с большим куском белого только что приготовленного хлеба, который был еще горячим. Он еще пил молоко, прикусывая его хлебом, с любопытством вертел головой, рассматривая посетителей, которых собралось полный обеденный зал. В этот момент Банди встал из-за стола и осторожно прошел к задней стене обеденного зала, в которой был сделан громадный камин-очаг с вертелом, на котором жарилась целая туша барана. Он шел к этой стене, очень осторожно переступая ногами, стараясь не задеть кого-либо из посетителей.
Справа от камина было небольшое возвышение с большим чурбаном. Банди устроился на этом чурбане, достал из-за плеч свои гусли, пальцами пробежался по струнам. Внезапно появившаяся мелодия привлекла к себе внимание многих едоков, но, посмотрев в сторону Банди, они снова принимались за еду и разговоры с приятелями! Переливы струн сменились старинной славянской песней "Покой души и созерцание", голоса в обеденном зале стали тише, многие посетители начали прислушиваться к гусляру, к тому, о чем же поет гусляр. Голос Банди был очень близок к певческому тенору, но он не занимался вокалом, не развивал свой голос, поэтому иногда в его голосе проскальзывала фальшивая нота. Но народ в харчевне этого не замечал, незнакомая музыка все более и боле привлекала их внимание.
Когда Банди начал исполнять "Молитву старого монаха", то уже к нему прислушивался и начал присоединяться в пении весь зал. Малозиландцы преставали есть, разговаривать с друзьями, они поворачивались к певцу гусляру, чтобы вместе с ним и старым песенным монахом помолиться Творцу. Таким образом, Банди исполнил десять старославянских песен, которые были практически неизвестны в этом мире, но его страстное исполнение привлекло к себе внимание. Каждый посетитель посчитал нужным к нему подойти, похлопать по плечу, или пожать руку, чтобы поблагодарить за такое прекрасное исполнение песен. И каждый из них бросал в котелок, стоявший перед Банди, одну или пару тернье.
3
Когда Банди хозяину постоялого дома и харчевни передал тридцать тернье, тот не поверил, что он заработал такую большую сумму денег. Он сам лично пересчитал тернье, затем задумчиво сказал:
– А ты не хочешь, парень, у меня задержаться на пару деньков, подзаработать своими гуслями в моей таверне по вечерам. Проживание и питание – за мой счет!
– Извини, хозяин, но я не могу этого сделать! В Шамире меня ожидает глазной врач Бен-Турку, который пообещал заняться моими глазами. Причем, он будет меня ждать только завтра или послезавтра, а затем будет полгода отсутствовать. Так что еще раз извини меня, но завтра утром я должен снова отправиться в путь, чтобы вовремя застать врача!
– Ну что ж, мне остается пожелать тебе счастливого пути! На обратном пути, если будешь возвращаться домой той же дорогой, то заходи, я сумею с тобой договориться!
С этими словами хозяин постоялого двора снова отправился к своему постоянному месту у ворот, где он первым встречал своих гостей и новых посетителей. Иван некоторое время внутренним зрением смотрел ему вслед, по информации Тэга Торбы этот малозиландец, хозяин постоялого двора, был платным агентом Бенвилля. В номере было немного душновато, поэтому Иван распахнул окно. За окном уже наступила ночная темнота, на дворе постоялого двора было тихо и никакого движения. Все постояльцы были в своих номерах или в харчевне, доедали свой поздний ужин.
Дима еще не вернулся после ужина, Иван хорошо видел, как вовремя его пения в зале харчевни, он вдруг оставил в сторону пустую кружку, быстро и осторожно выскользнул из-за стола, мысленно ему передав:
– Я скоро вернусь, не беспокойся!
– Банди, я уже вернулся! – Тут же послышался голос Димы у него за спиной.
Иван отошел от окна, так его не прикрыв, сел на стул и стал внимательно слушать мысленную речь Димы, который по-мальчишески захлебываясь словами, рассказывал о том, чем он только что занимался.