Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история
Шрифт:
Вечером, выступая перед толпой зрителей, я чувствовал, что выгляжу на сто процентов лучше, поскольку целый день, проведенный на сцене под жаркими софитами, растопил лишние фунты. Благодаря этому наша борьба с Фрэнком Зейном получилась настолько острой, что к окончательному голосованию мы с ним подошли с равным количеством очков. Однако большее количество очков, набранных Фрэнком во время предварительных раундов, сделало победителем именно его, а не меня. Я стоял на сцене, стараясь скрыть свое изумление, в то время как награду получал парень на добрых пять дюймов ниже меня ростом и на пятьдесят фунтов легче весом.
Это был страшный удар. Я наконец добрался до Америки, как и рисовал в своих мыслях. Но затем в Майами потерпел поражение
Вечером меня захлестнуло отчаяние. Оптимизм практически никогда не покидает, однако в тот день случилось именно это. Я был в чужой стране, вдали от родных, вдали от друзей, в окружении незнакомых людей, говоривших на чужом языке. Зачем я только сюда приехал? Я чувствовал себя рыбой, извлеченной из воды. Все мои пожитки уместились в одной маленькой спортивной сумке; все остальное я оставил позади. Скорее всего, меня выгнали с работы. У меня не было денег. Я не знал, как вернусь домой.
И что самое страшное, я потерпел поражение. Великий Джо Уайдер привез меня из-за океана, чтобы предоставить эту возможность, но вместо того чтобы ею воспользоваться, я опозорился и выступил плохо. Я остановился в одном номере с Роем Чаллендером, чернокожим культуристом из Великобритании, который также принимал участие в лондонском первенстве. Он был очень любезен, пытался меня утешить. Рой был гораздо взрослее меня и говорил о вещах, которые я не до конца понимал. Он говорил о чувствах.
– Да, трудно проиграть после такой большой победы в Лондоне, – говорил он. – Но ты думай о том, что в следующем году победишь снова, и все забудут об этом поражении.
Впервые меня учил жизни другой мужчина. Я считал, что это – удел женщин. Меня учила жизни моя мать, другие женщины. Но я был потрясен, увидев искреннее сочувствие со стороны другого мужчины. До того момента я полагал, что плачут только девочки, но все кончилось тем, что я несколько часов тихо проплакал в темноте. И это принесло огромное облегчение.
Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что чувствую себя намного лучше. Номер был залит солнечным светом, и звонил телефон на ночном столике.
– Арнольд? – произнес хриплый голос. – Говорит Джо Уайдер. Я внизу у бассейна. Не хочешь спуститься ко мне и позавтракать вместе? Мне бы хотелось, чтобы ты дал интервью для журнала. Мы хотим поместить большой материал о тебе, в первую очередь, о том, как ты тренируешься…
Я тотчас же спустился к бассейну, и там за столиком с печатной машинкой ждал меня Джо. Я не мог поверить своим глазам. Я вырос на его журналах, в которых Джо Уайдер неизменно представлял себя «тренером чемпионов», человеком, который изобрел все методики тренировок, который создал с нуля культуризм как вид спорта, который сотворил всех великих культуристов. Я его боготворил, и вот мы с ним сидели за столиком у бассейна в гостинице в Майами. Внезапно все страхи прошлой ночи смыло волной. Я снова почувствовал себя чем-то стоящим.
Джо было лет сорок с небольшим; гладко выбритый, темноволосый, с бакенбардами. Нельзя сказать, что он был крупным – скорее, среднего роста, но он был крепким. Из журналов я знал, что он занимается ежедневно. Его голос нельзя было спутать ни с чем: сильный, проникновенный, с раскатистыми гласными, звучавшими не так, как у всех остальных англоязычных людей, с кем мне приходилось встречаться. Впоследствии я узнал, что Джо – уроженец Канады.
Он подробно расспросил меня про тренировки. Мы проговорили несколько часов. Даже несмотря на мой нетвердый ломаный английский, Джо быстро почувствовал, что мне есть что рассказать. Я поведал ему о занятиях в парке во «времена гладиаторов». Джо с удовольствием слушал меня. Он много расспрашивал меня про мои методы занятий: про «технику разделения», заключавшуюся в том, чтобы тренироваться два или даже три раза в день, о тех способах, которые придумали мы с Франко, чтобы «встряхивать» мышцы. А мне приходилось постоянно мысленно себя щипать. Я думал: «Как бы я хотел, чтобы это увидели мои друзья из Мюнхена и Граца: вот я, сижу вместе с самим Джо Уайдером, а он расспрашивает меня о том, как я тренируюсь».
К полудню Джо, похоже, принял решение. «Не возвращайся в Европу, – сказал он наконец. – Тебе нужно остаться здесь». Уайдер предложил оплатить мне дорогу до Калифорнии, снять для меня квартиру, купить машину и выдавать мне деньги на текущие расходы, чтобы я мог в течение целого года полностью сосредоточиться на тренировках. И следующей осенью у меня будет еще одна попытка. А тем временем в своих журналах Джо будет освещать мои занятия, а также предоставит переводчиков, чтобы те помогли мне рассказать о своих методиках и выразить свои соображения о культуризме.
У Джо было множество мыслей насчет того, что мне нужно сделать, чтобы подняться на вершину. Он сказал мне, что я сосредоточил свое внимание не на том, на чем нужно: даже для крупного спортсмена силы и мышечной массы еще недостаточно. Помимо всего прочего, мне требовалось усиленно работать над большей проработкой мышц. И хотя некоторые части моего тела были фантастическими, слабыми местами оставались спина, мышцы брюшного пресса и ноги. Да и над принятием поз еще нужно было поработать. Конечно, методики тренировок были коньком Уайдера, и ему не терпелось побыстрее начать со мной заниматься. «Ты будешь величайшим, – объявил он. – Подожди, и ты сам в этом убедишься».
Вечером, занимаясь в тренажерном зале, я снова думал о своем поражении Фрэнку Зейну. Теперь, перестав жалеть себя, я пришел к более жестким заключениям, чем предыдущей ночью. Мне по-прежнему казалось, что судейство было несправедливым, однако я обнаружил, что не в этом кроется истинная причина моей боли. Все дело было в том, что я потерпел неудачу – не мое тело, но мое представление о том, как нужно тренироваться, мой поступательный порыв. Проигрыш Чету Йортону в Лондоне в 1966 году прошел безболезненно, потому что я сделал для подготовки к состязаниям все возможное: просто еще не настал мой час. Однако здесь произошло нечто другое. Я был не в такой отличной форме, в какой мог бы быть. Я мог бы всю предыдущую неделю соблюдать строгую диету и не есть в таком количестве рыбу и картошку. Я мог бы найти способ заниматься более усиленно, даже не имея доступа к снаряжению: например, я мог бы по тысяче раз качать брюшной пресс или выполнять еще какое-нибудь упражнение, которое помогло бы мне чувствовать себя в полной готовности. Я мог бы работать над позами – тут уж ничто мне не мешало. И судейство ни при чем. Я не сделал все возможное для подготовки. Вместо этого я понадеялся на то, что взлечу на пьедестал на волне успеха в Лондоне. Я говорил себе, что только что завоевал титул Мистер Вселенная, и мне можно расслабиться. Это была полная чушь.
Подобные мысли привели меня в бешенство. «Хоть ты на состязаниях в Лондоне и победил в профессиональной категории, ты по-прежнему остаешься дилетантом, твою мать! – твердил я себе. – Того, что произошло здесь, не должно было случиться никогда. Такое происходит только с дилетантами. Ты дилетант, Арнольд».
Я решил, что, оставшись в Америке, я больше никогда не буду поступать как дилетант. Теперь началась настоящая игра. Впереди ждала большая работа. И я должен был приступить к ней как профессионал. У меня не было ни малейшего желания впредь покидать соревнования по культуризму так, как это случилось в Майами. Чтобы я смог победить таких ребят, как Серхио Олива, такого больше не должно произойти никогда. Отныне, если я потерплю поражение, я смогу покинуть сцену с широкой улыбкой на лице, так как буду знать, что сделал для победы все возможное.