Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

Шварценеггер Арнольд

Работая над развитием Игр бедных кварталов, я создал фонд, целью которого было превратить их в общенациональное движение, и пригласил возглавить его Бонни Рейсс, близкую подругу Марии. Бонни — деятельная уроженка Нью-Йорка, с черными вьющимися волосами, веселая и разговорчивая. По части организаторского таланта она под стать Юнис. Мария познакомилась с ней, когда училась в колледже. Бонни в то время оканчивала юридический факультет и работала у Тедди Кеннеди. Девушки вместе отправились в Лос-Анджелес, чтобы участвовать в президентской кампании Тедди 1980 года. Впоследствии Бонни основала влиятельную некоммерческую организацию «Объединенная Земля», целью которой был сбор средств на защиту окружающей среды. Она была ярой поклонницей

Игр бедных кварталов и с готовностью взялась за развитие этого движения.

Лос-Анджелес по-прежнему выделялся на общем фоне — не только потому, что именно в нем родились Игры бедных кварталов, но и потому, что был единственным крупным городом, в котором программы внеклассных занятий существовали во всех девяноста начальных школах. Я проконсультировался с Карлой Сарджер, динамичным работником системы образования, благодаря стараниям которой и был достигнут этот выдающийся результат. После того как я задал ей миллион вопросов, она предложила: «А почему бы вам не добиться того же самого для средних и старших школ?» И мы с Бонни начали собирать средства именно для этой цели. Мы рассчитывали в 2002 году ввести программу Игр бедных кварталов в систему внеклассных занятий четырех школ, а затем постепенно расширять их количество.

Однако я очень быстро понял, что задача эта слишком сложная. Нам никогда не удалось бы собрать достаточно средств, чтобы ввести эту программу во все средние и старшие школы. Что хуже, Лос-Анджелес был только одним из городов штата, где всего насчитывалось около шести тысяч школ, в которых обучалось свыше шести миллионов детей.

Когда сталкиваешься с такой грандиозной проблемой, приходится обращаться за помощью к государству. Но Карла сказала, что уже неоднократно пыталась выбить в Сакраменто необходимые средства, и это безнадежное дело. Законодательная и исполнительная власти штата просто не желают понимать всю важность проблемы внеклассных занятий. Переговорив с несколькими сенаторами и членами законодательного собрания штата, я убедился в том, что Карла права.

Оставался только один путь: обратиться напрямую к жителям Калифорнии посредством «инициативы избирателей». Я увидел в этом возможность улучшить жизнь миллионов подростков, и в то же время помочить ноги в политике штата. Бороться за губернаторское кресло я в тот момент не мог, но решил посвятить следующий год кампании за то, что в конечном счете стало Предложением номер 49, Законом о программе внеклассных занятий и безопасности 2002 года.

Я пригласил Джорджа Гортона возглавить эту кампанию, в которой также приняли участие остальные члены «мозгового штаба» Пита Уилсона. Они устроили свою штаб-квартиру в моем здании, прямо под моим кабинетом, которую до того арендовали актер Пирс Броснан и его продюсерская компания. Вскоре они уже опрашивали избирателей, изучали юридические вопросы, договаривались с благотворительными фондами, общались с журналистами, связывались с другими организациями, организовывали сборы подписей и другие массовые мероприятия и так далее. Я чувствовал себя губкой, впитывающей все это.

Работая в кино, я всегда уделял большое внимание всевозможным опросам и исследованиям; разумеется, в политике изучение общественного мнения имеет еще более важное значение. Дон Сиппл, эксперт в области политической рекламы, усаживал меня перед телекамерой и заставлял подолгу говорить. Затем эти записи редактировались в трехминутные фрагменты, которые демонстрировались контрольным группам избирателей. Делалось это для того, чтобы установить, какие мои черты и элементы моей биографии людям нравятся, а какие — вызывают неприязнь. Так, я выяснил, что все восхищаются моими деловыми успехами, однако когда я упомянул, что мы с Марией живем в довольно скромном доме, это показалось странным.

Осенью я выкроил две недели на раскрутку своего последнего боевика «Возмещение ущерба», премьера которого

была назначена на 5 октября. Это был лишь один из сотен миллионов планов, которые пришлось пересматривать после событий 11 сентября 2001 года. В любой другой год «Возмещение ущерба», качественный фильм с солидным бюджетом, имел бы успех, но после трагедии 11 сентября он просто не пошел. Я играю роль ветерана пожарной службы Лос-Анджелеса по имени Горди Брюэр, чьи жена и сын становятся случайными жертвами взрыва консульства Колумбии, устроенного колумбийскими наркоторговцами. Взявшись отомстить за их гибель, Брюэр раскрывает обширный заговор, частью которого является захват пассажирского авиалайнера и крупный террористический акт в Вашингтоне. После событий 11 сентября «Уорнер бразерс» отложила премьеру и заново смонтировала фильм, вырезав эпизод с захватом самолета. И даже несмотря на это, когда «Возмещение ущерба» вышел на экран в феврале следующего года, он выглядел неуместным и болезненным в свете реальных событий. По злой иронии судьбы, во время постановки фильма продюсеры горячо спорили, является ли профессия пожарного достаточно мужественной для настоящего героя. На этот вопрос дал однозначный ответ героизм, проявленный нью-йоркскими пожарными на месте трагедии.

Я выяснил, что существует целое искусство облачать предложение в такую форму, чтобы оно не вызывало у людей отторжение. Например, чтобы внеклассные занятия не мешали уже существующим популярным программам, мы оговорили, что развитие программы начнется не раньше 2004 года, и только в том случае, если экономика Калифорнии снова начнет расти и годовой доход штата возрастет на десять миллиардов долларов. Чтобы сократить общие расходы, мы предложили программу как систему грантов, которые будут выделяться школам. И мы прописали то, что благополучным районам, где уже действуют программы внеклассных занятий, придется ждать своей очереди, пропустив вперед те районы, которые не могут это себе позволить.

И тем не менее, когда эксперты рассчитали годовую стоимость программы — полтора миллиарда долларов, — мы испытали настоящий шок. Даже для штата с годовым доходом в семьдесят миллиардов долларов это было слишком много. Такое предложение избиратели не поддержат. Поэтому, прежде чем начать кампанию, мы существенно урезали нашу программу, распространив ее только на средние школы и исключив старшие. Это решение было болезненным, однако приходилось чем-то жертвовать, а подростки младшего возраста более уязвимы и больше нуждаются в защите. Сократив программу, мы смогли уменьшить ее стоимость больше чем на миллиард долларов.

Но прежде чем в конце 2001 года официально зарегистрировать наше предложение, мы провели презентации проекта: в профсоюзах учителей, в торговых палатах, среди сотрудников правоохранительных органов, судей, членов городских советов и других государственных служащих. Мы стремились создать как можно более широкую коалицию — и чтобы при этом у нас было как можно меньше врагов. Как и предсказывали ребята Пита Уилсона, самой трудной задачей для меня оказался сбор средств. Я стремился к богатству для того, чтобы мне никогда не приходилось ни у кого просить деньги. Это противоречило моей натуре. В первый раз обращаясь с просьбой о пожертвовании, я в буквальном смысле обливался потом. Я говорил себе, что деньги нужны для меня лично, а для дела.

Первым, к кому я обратился, был Пол Фолино, близкий друг Уилсона, поддерживавший его избирательную кампанию. После краткой любезной беседы он выделил миллион долларов. Затем я связался с Джерри Перенчио, кинопродюсером, который приобрел испаноязычный кабельный телеканал «Юнивижен», а потом продал его за одиннадцать миллиардов долларов. Я был лично знаком с ним. Джерри пообещал дать еще один миллион. Вешая трубку, я был на седьмом небе от счастья. Далее последовали менее важные звонки, на 250 тысяч долларов каждый. К вечеру радость моя не имела границ.