Вспышка молнии

Бекнел Рексанна

— Ну и сукин сын, — выругался дедушка. Но в голосе его звучало если не одобрение, то согласие.

Таннер поднес руку женщины к губам, и Эбби всхлипнула. Она встретила чистый взгляд его синих глаз, в которых сияла любовь. Потом Таннер перевел взгляд на Хогана:

— Сэр, я понимаю, что вы удивлены, но я люблю вашу внучку, а она любит меня. Я хочу жениться на

ней и заботиться о ней до последнего часа жизни. Я буду работать изо всех сил, чтобы дать ей все, чего она захочет. Я надеюсь, что вы благословите нас.

Виллард Хоган в недоумении потер лоб, глядя на счастливые лица внучки и ее возлюбленного. Снова планы его рушились.

Когда вместо лица Эбби ему вдруг почудилось родное лицо Маргарет, старик принялся часто-часто моргать. Наверное, наши дети лучше нас. Эбби была красива, образованна, воспитана. У нее было все, о чем может мечтать великосветская дама. И брак со странным человеком не может ее изменить, потому что уже сейчас она само совершенство,

Старик медленно расправил плечи.

— Благословение? — Он внимательно посмотрел на них и улыбнулся. — Я благословлю вас, но только в том случае, если вы согласитесь устроить самую пышную, самую торжественную, самую красочную свадьбу, подобную которой этот город еще не видел.

Молодые согласились. Другого старик и не ожидал.

Эпилог

Конный завод Макнайта, Айова, 1859 год

Эбби слегка оттолкнулась ногой, и гамак начал свое ленивое бесконечное движение. Таннер, задержавшись на секунду у двери, загляделся на жену. В гамаке, возле Эбби, лежал маленький Вилл. Глазки его были еще открыты, но мамины истории о Тилли и Сниче уже уводили его в мир грез.

Эбби отложила последнюю из своих опубликованных книг и, погладив мальчугана по вьющимся волосам, улыбнулась. Самая прелестная улыбка в мире, подумал Таннер. И, как делал уже миллионы раз, он возблагодарил Господа за то, что они поженились. Теперь она его жена. Его возлюбленная. Мать его ребенка.

Словно почувствовав

на себе его взгляд, Эбби подняла глаза. Улыбка ее слегка изменилась. В ней появились женственность, кокетство и призыв.

Подавив в себе желание заняться с ней любовью здесь и сейчас, Таннер подошел поближе.

— Ты хочешь отнести Вилла наверх? — спросила Эбби шепотом.

Таннер наклонился и поцеловал жену.

— Конечно.

Эбби обвила рукой его шею и погладила по голове.

— Возвращайся побыстрее, — попросила она и поцеловала мужа.

— Твой дедушка и Клифф должны навестить нас сегодня, — напомнил Таннер.

— Тогда тебе лучше поторопиться, не правда ли? Я буду в амбаре.

Таннер и так торопился. Он отнес сына наверх, в детскую, положил на кровать и укрыл одеяльцем. Потом он провел рукой по кудряшкам и щечке малыша. Это его сын, который живет в его доме. А в амбаре ждет его жена.

Перепрыгивая через три ступеньки, Таннер спускался вниз, думая о том, что он самый счастливый человек на земле.

В амбаре было сумрачно и прохладно, а запах лошадей и соломы действовал возбуждающе. Они с Эбби уже не раз играли в эту игру, и Таннер знал излюбленные местечки, где она могла прятаться. Он искал ее, возбуждаясь все сильнее и сильнее, и наконец услышал сдержанный смех. В одно мгновение он оказался поверх нее, мягкой, теплой и податливой.

Они провели в амбаре много времени, не замечая никого вокруг. За дверями амбара шелестел клен, откуда-то доносилась песнь пересмешника, но Таннер и Эбби были поглощены друг другом.

С одной из потолочных балок на целующихся в сене мужчину и женщину, сверкая, смотрели две пары мышиных глаз. Но у мышей на уме было что-то свое, значительно более важное, чем эти людские глупости. Им надо было думать о том, что они принесут в норку своим мышатам. Кроме того, их ждали еще дела: надо было обшарить старый фургон, стоящий во дворе, и покинутую каким-то зверьком норку в саду да еще не забыть подразнить кота.

Ах, как хороша жизнь!