Вспышка нежности
Шрифт:
— Ни слова о юной Дане, мой мальчик. Она безупречна, полна обаяния и живости. Восхитительная молодая особа. — Он тряхнул тяжелой серебристой гривой. — Но ее отец! Бог мой! Жаль, очень жаль!
Тод решительно взял себя в руки, хотя пульс продолжал неистово биться в его висках, и двое мужчин направились в бальный зал, где немедленно были окружены общими знакомыми. Видимость веселья вернулась в зал.
В нескольких сотнях ярдах от всеобщего праздника Слоан Грегори завел мотор, и машина, взревев, вынырнула из-под низкой арки, понеслась по широкой улице
Дана уверенно устроилась на своем месте, не сводя глаз с мелькающих красных фар мчавшейся впереди машины. Было так непривычно и странно, что они вынуждены скрываться от глаз других людей. Странно и неестественно. В слабом отблеске света от приборного щитка лицо отца казалось непроницаемым и утомленным. В переполненном мрачными мыслями молчании, воцарившемся между ними подобно чему-то осязаемому и реальному, они остались верны друг другу.
А в это время какая-то часть сознания Слоана Грегори сконцентрировалась на дороге, другая же билась и кричала в догадках и сомнениях беспомощной ярости. Завтра будет расследование, а после… Что будет после?
Глава 2
— Ради бога, Пэдди, держись дороги! — Дана выпрямилась на сиденье и схватилась за перекладину старенького джипа.
— Только срежем немного путь, родная.
Пэдди Бенк, неизменный помощник ее отца продолжал с грохотом мчаться по заросшей кустарником тропе, ведущей в усадьбу. Дана завизжала от страха и сразу же рассмеялась. Джип несся мимо цветущих низкорослых кустов по неровной местности, где ни одна другая машина не способна была пройти. Наконец он опять вырулил на дорогу. Дана часто ездила с Пэдди, и его «срежем путь» всегда действовало ей на нервы. Старенький джип ползком взбирался на холм и как сумасшедший несся вниз, с шумом и грохотом, а Пэдди, вцепившись крепкими пальцами в рулевое колесо, представлял себе, что он водитель, скрывающийся от полиции после наезда на пешехода.
Они прогрохотали через специальное приспособление, препятствующее скоту выходить на дорогу, так, что у Даны застучали от этой тряски зубы, и стремительно вылетели на узкую тропу, где большая и длинная игуана едва успела спастись бегством в тень эвкалипта. В верхушках деревьев, пронизываемых непокорными лучами солнца, суетились птицы. Были заметны только вспышки ярко-красного, голубого или золотистого цветов, выдававшие их присутствие. Пэдди оторвал взгляд от дороги и посмотрел на свою спутницу.
— Красиво, правда, дорогая?
Дана испуганно взвизгнула, когда впереди, прямо перед ними, замаячил огромный эвкалипт.
— Спокойно, милая, — захохотал Пэдди и вновь вырулил на дорогу.
Рядом с заливом, по грудь в зеленой траве, пасся скот. Белые морды коров были с тревогой повернуты в сторону огромного папоротника, под которым сиплым смехом заливалась пара ослов.
— Только послушай их! — воскликнул
Дана расслабилась и очаровательно улыбнулась. Пэдди считался в округе непревзойденным пастухом. Он был высок, худощав, с насмешливыми голубыми глазами, глубоко сидящими в лабиринте морщин. Но его метод вождения машины был, мягко говоря, довольно странный. Однако, несмотря на это, он ни разу за двадцать лет не задел на дороге даже кенгуру и сам не получил ни одной царапины. Зная его поведение за рулем, Дана, отправляясь с ним в путь, всегда пристегивала ремень безопасности и твердо упиралась ногами в пол джипа.
Голубая лагуна вся была покрыта водяными лилиями, величественно распахнувшими свои белые чаши лепестков на гладкой поверхности воды. Ветки стоявшего на берегу камедного дерева усеяла стая корелл, по очереди нырявших с них прямо в воду.
Пэдди безумно увеличил скорость, чтобы побыстрее добраться до дому, и, вытянув шею, сосредоточился на дороге. Мариба располагалась на отлогой возвышенности рядом с заливом, в окружении буйных садов и огромных тенистых деревьев, которые росли здесь уже задолго до того, как родилась Дана и были разбиты эти великолепные сады.
Слоан Грегори сидел на широкой веранде, разбирая утреннюю почту. При их шумном приближении он поднял голову и, широко улыбаясь, спустился по ступенькам.
— Все разбито вдребезги, как вижу. — Он открыл дверцу джипа для Даны и наклонился поцеловать дочку в шелковистую щеку. — Чем займешься сегодня, Пэдди? — Он взглянул на своего главного помощника.
Пэдди прищурил глаза от яркого солнца.
— Думаю, вычищу скребки. Каждой корове надлежащий уход! Таков мой девиз. У вас все в порядке, босс?
— Да, — улыбнулся Слоан и поспешно отступил от джипа, потянув за собой Дану.
Пэдди дал задний ход, и, лихорадочно трясясь, машина с рыком удалилась на бешеной скорости. Отец с дочерью, улыбаясь, помахали ему вслед руками.
— Не понимаю, как он это делает, — рассмеялся Слоан и, обняв Дану за плечи, повел ее в тень веранды, по решеткам которой сверкающим красным ливнем ниспадали цветущие бугенвиллеи, касаясь остова серебристой ветряной мельницы, качавшей воду в две огромные цистерны.
— Что-то случилось? — спросила Дана, садясь в кресло рядом с отцом и приглаживая свои густые белокурые волосы.
— Опять то же самое! — Слоан ударил по колену конвертом, который держал в руке, и многозначительно замолчал.
Они оба знали, что это означает. Его вновь пытались вернуть на скачки, туда, откуда он вынужден был бежать три года назад и где в более счастливые годы он считался одним из самых уважаемых тренеров страны. Дана отвернулась и взглянула на залив. Ее мысли унеслись к тому времени, когда они только приехали сюда, в Марибу. Эту ферму с крупным рогатым скотом ее отец купил у старого полковника Фэксона, в прошлом выдающегося специалиста по разведению скаковых лошадей.