Вспышка
Шрифт:
– Наводите на танк, - попросил, подошедший ко мне генерал, тот самый, что когда-то говорил о биоматериале на кресты.
Я стал крутить винтики станка, перезарядил ружье и в перекрестие поймал лоб танка.
– Готово.
Он кивнул головой. Не побоялся остаться со мной и вскинул к глазам, с компактными черными очками, бинокль. Я нажал на курок. Пучок света ударился о танк и брызги его охватили всю машину. На мгновение потемнело в глазах и тут я услышал голос генерала.
– Здорово. Под углом прошил броню.
Танк задымился тоже. Все заговорили, стали меня поздравлять. Подошел мордастый,
– А вон ту цель можете?
Он снял черные очки и показал, виднеющийся в трех километрах, сарай. Я спросил у генерала.
– Можно.
– Давай, - ответил он.
Навел на сарай, перезарядил и нажал курок. Сарай вспыхнул, как свечка. Мордастый от восторга даже подпрыгнул. Все заахали.
– Ну, - сказал генерал - если доведешь до ума, сделаешь компакт, ленинскую премию дам, все дам, а сейчас все средства, все, что пожелаешь, все твое.
Я вытащил ружье из станка и тут услышал голос зама.
– Хорошо бы товарищ генерал, погонять здесь оружие при разных условиях.
– Я не против. Действуйте.
Все разошлись. Я пошел в казарму, разбирать ружье и исследовать, как оно повело себя после трех выстрелов.
Повело оно себя отлично. Только наконечник, на несколько десятков микрон чуть износился. Я подсчитал, на 150 выстрелов его хватит, потом надо менять на новый.
Через день, после завтрака, полигон загремел двигателями моторов танков. Офицеры устанавливали танки Т-34 через каждые 500 метров от нашей пусковой площадки. Появились гражданские и оцепили место, в виде коридора, вдоль танков. Через пол часа появилось 4 тюремных машины, которые въехали в этот корридою.
– Смотри правдолюбец, - обратился ко мне Матвеев - это для тебя.
Машины встали возле танков и от туда стали выволакивать людей и по 4 загонять в люки машин. Гражданские задраивали сверху люки на приваренные штыри. Вскоре все 10 танков были заполнены, машины уехали, а гражданские отошли от танков в лево и в право, метров на 500.
– Не может этого быть. Я не могу поверить, - сказал я Матвееву.
Он ухмыльнулся.
– Мы свою программу сделали. Неужели до тебя еще не дошло, что ты сделал страшное оружие, которое направлено против человека. Теперь копайся в своей совести, но если ты их не убьешь, это сделают другие.
– Врешь, я это не позволю.
Ярость ударила мне в голову. Я помчался в казарму, где было оружие. Схватив лишние патроны и ружье, я выпрыгнул в окно казармы, выходившее на полигон. Я бежал к бункеру для начальства, специально выстроенном на возвышенности над полигоном. У дверей стоял охранник.
– Ты чего?
– удивился он.
Я двинул его по скуле прикладом и он заскулив, откатился в сторону. В блиндаже я закрыл дверь и завалил ее скамейками. Потом подскочил к амбразуре и высунув ружье, расстрелял первые 8 патронов, веером по видневшимся вдали лесу. Охрана, стоящая недалеко от танков, бросилась на землю и расползлась, как червяки в навозе. Лес запылал везде.
В двери начали стучать.
– Соколов откройте, - раздался знакомый гнусный голос особиста.
Я не отвечал, просто перезарядил барабан и еще 8 пучков с грохотом ушли в никуда.
– Открой Соколов, мы знаем, что ты здесь, -
Двери ходили ходуном. Опять перезаряжаюсь, но в это время дверь падает и я зажмурив глаза, стреляю не целясь в проем. Раздается грохот и нечеловеческий крик.
Я открыл глаза, постепенно стали проступать предметы. Полуобгоревший гнусный особист лежал неподвижно на выбитой двери, его помощник, прижав к лицу ладони, стоял уткнувшись в стену и выл, другой стоял в проеме двери неподвижно, вытаращив белые как снег зрачки глаз.
Я опять у окна амбразуры, расстреливаю оставшиеся патроны. Кругом бушевали пожары. Никто уже мне не мешал расстрелять все патроны и когда я кончил эту операцию, то схватил за ствол ружье и врезал в стену. Брызнули графитовые наконечники, но я остановиться не мог. Еще удар, еще... Все конец.
Конец мне. Сижу в тюрьме, за убийство и за то, что покалечил сотрудников правоохранительных органов. Суда еще нет, по морде сильно не бьют, но психологическая обработка сильнейшая.
– Итак, - говорит следователь - Кто разработал компоненты?
– Владимир..., мой знакомый.
– Где он работает?
– Нигде.
– Где он живет?
– На южном кладбище.
– Это шутка?
– Нет. Это несчастный случай, он погиб.
– Кто еще знает про компоненты?
– Никто.
– Так вы блефовали, вы знали, что ваш друг... умер и капсулы теперь изготовить не возможно?
– Нет. Идея была проста. Я хотел капсулы отдать на исследование в один из институтов, где разобравшись в их структуре, возможно получить рецепт.
– Если у вас еще свободные капсулы?
– Нет.
– Сколько Владимир... вам дал капсул?
– По 25, каждого компонента.
– И вы их все уничтожили.
– Да.
Через неделю опять.
– Андрей Александрович, хотите жить?
– Хочу.
– Откройте нам секрет структуры компонентов или хотя бы дайте одну капсулу?
– Я не знаю, у меня их нет.
– Мы вам дадим свободу, подумайте.
– К сожалению, ни чем вам помочь не могу.
Приходил зам, приходили важные военные и гражданские шишки, убеждали меня, что дадут свободу, что выпустят даже сейчас, если дам хотя бы капсулу. Потом неделю, для профилактики, били и следствие закончили. Итак я смертник.
ЧАСТЬ 3
Я сижу в камере вместе с Игорем. Нас только что перевезли в один из уральских городов, на урановые рудники. И в первый день, мы сразу же почувствовали друг к другу симпатию. У Игоря очень смешные рыжие веснушки, они усыпали его лицо в диком беспорядке. Даже губы, были закиданы пятнами, но потемнее. Светлые волосы сдвинуты на бок и дают озорное выражение лица. Он заключенный 4814, я - 4815. Я рассказал ему мою историю, он мне свою.
Вот она.
Работал он в омоне, на странной должности - медвежатника. Вскрывал замки всех дверей, сейфы, несмотря на их сложность, крепость стали и сигнализацию. Омон часто его отдавал в спецназ или КГБ для различных операций. В 1981 году, его арендовал спецназ для крупнейшей авантюры в Афганистане. Нет он в убийстве Амина и его сообщников не участвовал, он вскрывал 5 сейфов во дворце Амина, чтобы по документам, найти на него компромат для законной замены на Бабрака Кармаля.