Вставай!!! Страна огромная!
Шрифт:
– Понятно, – опять зашагал Сталин. – Твои предложения?
– Я думаю, что нам не стоит идти по этому пути, – по внешнему виду было ясно, что Берия готов отстаивать свое мнение.
– Почему? – голос Сталина был начисто лишен эмоций.
– Само поведение фигуранта говорит само за себя. – Начал объяснять нарком. – Он, как бы дает нам понять, что способен контролировать ситуацию, но также и то, что предложенный нами сценарий контакта его категорически не устраивает. При этом дает понять, что он не настроен агрессивно по отношению к нам.
– Откуда такие выводы?
– Иначе
– Логично, – Сталин кивнул, соглашаясь, – ну и?
– Еще он дает понять, что готов сотрудничать, но только на своих условиях.
– С чего ты это взял?
– Я прошу прощения, товарищ Сталин, – Берия явно хотел произвести впечатления, – но я взял на себя смелость и дал команду психоаналитикам составить психологический портрет личности Игрока.
– К каким выводам они пришли? – голос Сталина выдал заинтересованность.
– Главное, это то, что Игрок, владеющий, судя по всему информацией о предстоящих событиях, и являясь увлекающееся натурой, не сможет усидеть в стороне, когда эти события начнут происходить. Аналитики решили, что он, тем или иным способом себя должен проявить, – в голосе Берии послышалась некоторая театральность. – Поэтому я сразу дал ориентировку по всем подчиненным мне частям, а также начальникам особых отделов. И уже есть результат.
– Какой? – спросил Сталин.
– Вот рапорт командира одной пограничной заставы, под Гродно, – Берия, жестом фокусника он протянул бумагу.
Сталин взял бумагу, бегло пробежался глазами по тексту.
– Ты думаешь, что это он?
– Уверен! – Берия достал еще один документ. – Вот показания старшего наряда, сержанта Нечитайло. Здесь описание фигуранта, стенограмма разговоров, характеристика поведения. Все выходит за рамки общепринятого.
Сталин ознакомился с очередным текстом.
– План "Ост", – он задумался, – еще один, неизвестный нам план, Лаврентий!
– Я тоже обратил внимание.
– Еще один план, а у нас и по первому плану, который упоминал Игрок, по "Барбароссе", нет никакой информации.
– Я нацелил нашу агентуру, – подсуетился Берия, – но время....
– Да, времени у нас нет, – констатировал Сталин. – Поэтому, Лаврентий, нам нужна информация от Игрока. У него она точно есть. Сделай все возможное, чтобы он с нами поделился.
– Постараюсь, – Берия незаметно улыбнулся. Получилось, в очередной раз доказать свою незаменимость. – Но есть один нюанс.
– Какой?
– По показаниям пограничников, встреча с фигурантом состоялась около часа ночи, под Гродно, расстались они около шести часов утра. А в шесть вечера, он уже взрывает церковь под Псковом.
– Как такое может быть? – Сталин не скрывал удивления.
– Пока не могу объяснить, – в голосе Берии проскользнула растерянность.
– Разберись! – Сталин махнул рукой, как отрезал. – Делай что хочешь, но реши вопрос. И в первую очередь – добудь информацию по планам. Сам понимаешь, сейчас это остро необходимо.
– Все сделаю! – заверил Сталина нарком. – Разрешите идти?
– Иди.
До портала я добирался около часа, и дело было далеко не в расстоянии, шесть километров, чего тут идти то. От силы час быстрым шагом. Это если пешком, но я то уже был на колесах.
– Или все-таки, на гусеницах? – задумался я. – Вопрос конечно интересный. Но все ж таки не столь существенный, поскольку не очень насущный.
Самое главное, что не пешком. Как говорится: "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!" Хотя с данным изречением я готов и поспорить.
– Бывали, знаете ли, случаи в жизни, и, что характерно, оставили в памяти не самые приятные воспоминания.
Ну ладно еще, когда в пору, не совсем зрелой юности, взбрело в голову прокатиться на танцы, в соседнюю деревню. А транспортное средство было на всех одно – мотоцикл ИЖ-56, без коляски. И если то, что мы благополучно доехали до места назначения, особого удивления не вызывало. Известно ведь, что дуракам, везет. Но вот как мы вшестером умудрились на этот двухколесный драндулет, взгромоздится и не попадать по дороге, то это только Бахуса благодарить надо было.
– Что интересно, потом, на трезвую голову, такой фокус нам, при всем желании, повторить не удалось.
Второй подобный случай произошел в более старшем возрасте. Когда я уже мог сам управляться с мотоциклом и отец, светлая ему память, разрешал брать его "Урал", не только для хозяйственных дел, но и для личных.
– Девчонок там покатать, то се.
Так вот, этих девчонок, я умудрился усадить аж двенадцать штук. И тоже, все обошлось, слава Богу, благополучно. И опять все были не очень трезвые.
– Да что там приукрашивать. Не очень трезвые. Пьяные все были в дымину. Я, как водитель, самый нормальный. Наверно потому то и запомнилось.
Да и воспринималось все это как невинные детские шалости.
– Но вот последний случай приятным точно назвать нельзя. Даже с большой натяжкой.
Было это уже в училище. После окончания пятидневного полевого выхода, в течение которого перемежались тактические занятия с боевой стрельбой, инженерная подготовка с защитой от оружия массового поражения, многокилометровые марш-броски с бессонными ночами, донельзя насыщенными тревогами. Когда оставалось только доползти-добрести до родного училища, которое располагалось в пятнадцати километрах от места последней ночевки. Когда все, как послание свыше, лицезрели, одиночный БМП-2, присланный командиром роты нам в помощь. Как воспарили наши души в благодарности к небесам. И как жестко приземлил нас на землю командир взвода одной фразой: "На броне, кроме меня, никто не поедет".
И представьте, учебную группу, по численности равную мотострелковому взводу. Тридцать здоровых лбов, в полной экипировке, трамбуются в машину, предназначенную для перевозки всего-навсего отделения. Влезть мы тогда, конечно влезли, но вот выбраться самостоятельно, уже нет. Потому и вытаскивали нас, как селедку из бочки, утрамбованную по самое не могу.
Вот тогда-то, наверное, и началось формирование моего, философского характера, краеугольным камнем которого стало жизненное кредо, основанное на известном постулате: "Бойся своих желаний – они имеют свойство сбываться?"