Встреча с демонами

Хатчинс Амелия

— Она не слабость, а просто что-то, с чем можно скоротать время, — резко ответил я. — Если бы она знала, кто я на самом деле, уже бы сбежала. Если бы она знала, почему я здесь, сопротивлялась. Лена проиграет, но будет стараться изо всех сил, пока не заставит меня. Это заложено в её генетике.

— Уточни, — настоял Райдер.

— Чтобы узнать конец, нужно понять начало. Более десяти тысяч лет назад другой отвечал за хранение печати. Думай о печати как о ключе, который открывает всё. Её создали с самыми лучшими намерениями; однако у людей есть меткая поговорка о том, что дороги в ад вымощены благими намерениями. Создание печати не получилось так, как ожидалось, и было обнаружено, что она принесёт ад или рай, Царство Фейри и любой другой мир в этот. Настанет апокалипсис, такой катастрофический, что никто не выживет. Первый владелец, или, скорее, хозяин печати, думал, что сможет найти любовь с суккубом, но она знала, что он хранит в своей душе, и использовала его, чтобы родить ребёнка. Печать сняли с него, когда он создал жизнь, которой она манипулировала и искажала, чтобы вызвать хаос. Прежде чем печать смогла осознать своё истинное предназначение,

Боги смогли вернуть её и восстановить порядок. Затем они взяли печать и убрали в коробку, хотя, если бы эту коробку когда-нибудь открыли, она сама по себе создала бы нового хранителя печати. Меня выбрали хранителем печати, и я принёс её с собой, когда покинул Подземный Мир. Когда я впервые пришёл сюда, то собирал души ведьм, чтобы помочь провести ритуал, который уничтожит печать. Печать слишком опасна, и я веками искал способ уничтожить её. Когда у меня был реальный план избавиться от неё раз и навсегда, мне просто нужно было привести его в действие. Я нашёл большой ковен недалеко от Абердина, Шотландия, но был сильным; родословные могущественные, поскольку произошли от первой ведьмы, созданной Гекатой. Среди невежества и ненависти того времени и порождённых им испытаний ведьмы были сильны и представляли собой силу, с которой приходилось считаться. Тогда-то я и познакомился с ней. Катарина казалась чистой сердцем, незапятнанной жадностью, как и большинство других в её ковене. Там, где другие хотели власти, она просто хотела жить и процветать. Она была самым интригующим созданием, которое мне доводилось встречать, и, в конце концов, я начал ухаживать за ней. Она никогда ничего у меня не брала, никогда ни о чём не просила. Признаюсь, я влюбился, она стала для меня всем, — прошептал я, ненавидя себя за то, что даже сейчас чувства сжимали сердце от сожаления. — Я собирался объяснить ей, кто я, привязать её к себе, сделать бессмертной. Но шанс так и не представился. Её ковен узнал обо мне и понял, какую угрозу я представляю для них, и игры начались. В течение нескольких недель они настроили её против меня, и она изменилась. В то время я не понимал, что происходит, как меняется её поведение, как она почти боится находиться рядом со мной и заставляет себя остаться. Понятно, что мне было любопытно и подозрительно её поведение. Влюблённость не изменила моей цели. Мне нужна была сила, которую мог дать ковен. Я не переставал пытаться определить тех, кто обладал достаточной силой. В конце концов, даже любовь не могла сбить меня с цели, но тогда у меня была большая угроза для беспокойства. Однажды ночью, когда я наблюдал за ними, обнаружил, что ковен выполняет ритуал, которого я никогда раньше не видел. Наблюдая за ходом, я понял, что заклинания были направлены на попытку уничтожить меня. В ту ночь они поняли всю глупость своих действий, когда я убил брата Катарины посреди песнопения. Он был верховным жрецом ковена, и пока мы допрашивали остальных участников этого безумия, я выяснил, что они узнали обо мне, и чем занималась Катарина — отвлекала меня, пока они работали над способами убить меня. Когда я убил их, узнал, что она была в моём доме, ожидая завершения проклятий, которые ковен привёл в движение; ожидая, чтобы проклясть меня и изгнать туда, откуда, как думала, я пришёл. Шкатулка с печатью была хорошо спрятана, но она была сильной ведьмой. Я уверен, что он почувствовал её силу, и призвала шкатулку или обнаружила её своей магией. Не важно, как она её нашла, но. В момент, когда она открыла шкатулку, впустила печать в себя. Но та не предназначалась для человеческого носителя; они недостаточно сильны. Я, наконец, нашёл её, бродившую по лесу, окружавшему луг, на котором мы когда-то лежали часами, занимаясь любовью… Её разум был разрушен печатью, и когда я начал слушать её слова, заметил, что она проклинает меня. Я думаю, она знала, что не переживёт обладания печатью, и использовала оставшееся время, пытаясь завершить проклятие ковена. Я взбесился от её предательства, и был опустошён тем, во что она превратилась, и ничего не мог сделать, чтобы спасти её. Я столкнулся с ней, и она призналась, что она и её ковен отправляют меня обратно в ад. Эти дураки понятия не имели, что их глупые проклятия не смогут удержать меня там, и я, всеми возможными способами, уверил её в этом. Она изменила тактику и прокляла себя, чтобы возродиться, пока не убьёт меня. Я рассердился и поправил её проклятие, чтобы всегда мог найти её и печать. После того, как я убил Катарину, вернул её тело оставшимся в живых членам ковена, но изменил некоторые детали воспоминаний тех, кто был свидетелем и помогал Катарине и её семье. К сожалению, из-за их действий пришлось отказаться от первоначального плана и попытаться найти способ уничтожить печать в изменившихся обстоятельствах. Вы должны понять: печать разумна. Она не похожа на реликвии, которые вы ищете. У неё есть сознание, и мы обнаружили, что она стал злом и процветает на разрушении и хаосе. Она хочет освободиться. Убив Катарину, я надеялся, что придёт конец печати, так как она могла быть поддержана только бессмертным существом. Я обнаружил, спустя примерно шестьдесят лет, когда Катарина перевоплотилась в первый раз и обрела силы, что печать прикреплена к её душе. Она нашла в ней то, что было бессмертным, и вцепилась. Каждый раз, когда Катарина возрождается, печать имеет возможность пробудиться, и пока я могу найти и убить её реинкарнацию, прежде чем она обретёт полную силу, печать остаётся спящей. Если мне не удастся найти её до этого, не смогу остановить надвигающийся ад. До последней реинкарнации, казалось, приходили каждые пятьдесят или шестьдесят лет или около того. Очень сложно предсказать. Прямо сейчас, я знаю, что она переродилась снова, и была одной из ведьм, которые только что обрели силу. Вот почему я здесь; должен найти, кто она, и покончить с этим.

— Значит, ты снова можешь её убить? — спросил Райдер. — Ты любил её.

— Я всё ещё люблю её, — холодно рассмеялся я. — Катарина был любовью всей моей жизни. Она проклинала меня, и каждый раз, когда я снова

нахожу её, она пытается найти новые способы уничтожить меня. С каждым перевоплощением она становится быстрее, умнее. После того, как я убил её первую реинкарнацию, ковен бежал из страны. И когда я снова почувствовал притяжение, которое подсказало, что она возродилась, мне было чертовски трудно найти их. Но нашёл их за пределами Порт-Ройяла, Новая Шотландия. Примерно в это время я осознал связь с её зрелостью и вступлением в полную силу в качестве триггера для печати. Я не мог рисковать, что она обретёт полную силу, пока не выясню, кто она и где находится, если они снова появятся, так что идея Вознесения была, скажем так, «подсказана» верховной жрице. Она думала, что защищает ковен от безответственных молодых ведьм, которые могут быть неразумными и привлекать монстров; она понятия не имела, что это даёт мне время остановить гораздо большее чудовище.

— Ты любишь её каждый раз? — спросил Ристан, его прищурившись, когда понял, насколько хреновой была вся эта ситуация.

— Нет. Какие-то мне нравились, другие стали небезразличны, но я не могу сказать, что любил кого-то из них, — рассеянно пробормотал я. — Они не были моей Катариной. Я потерял её в тот момент, когда она отвернулась от меня. Я никогда не позволял себе привязываться к ним, зная, что убью их, и некоторые из смертей были прямо-таки садистскими, в зависимости от того, насколько сильно они предали меня в конце. Я не переношу предательства.

— Но всё равно продолжаешь их убивать.

— Если бы тебе пришлось выбирать между Оливией и всем существованием Фейри и другим миром, связанным с твоим, что бы ты выбрал, Ристан? — спросил я без осуждения.

— Я бы не стал выбирать, — сказал он, но я знал, что он уже сделал это.

— Ты выбираешь многих, даже если придётся пожертвовать тем, что любишь, — ответил я. — Мне было трудно выбрать, но выбрал. Печать моя обязанность, и её выпустили в мою смену. Пока я не найду способ уничтожить печать, случайно не «повернув ключ» и не выпустив ужасы, придётся продолжать искать и убивать её реинкарнации. Другое дело, что произойдёт, если другое существо выяснит, что происходит с печатью, и доберётся до реинкарнации первым. Я помню, что произошло, когда суккуб скрутила печать; вы понятия не имеете, какой хаос может создать печать, тем более печать, пойманная в ловушку в виде тленного человека с силой ведьмы.

— А демоны вокруг Лены? — спросил он.

— Их привлекает сила, которая возникает во время Вознесения. Несколько девушек из ковена пропали до Вознесения, и как только происходит большое событие, ковен скрывается в аббатстве, и демоны не могут добраться до молодых ведьм. После того, как закончится процесс и секс-марафон, старейшины обучат новых ведьм тому, как использовать силы, чтобы защитить себя. Поскольку Лену выгнали из аббатства, они считают её лёгкой добычей.

— А ты уверен, что они не считают её печатью? Что случиться, если станет известно, что печать сломана? — Зарук задумчиво потёр подбородок.

— Это сомнительно. До сегодняшнего дня лишь немногие из моих соплеменников знают, что произошло, и этим немногим я безоговорочно доверяю. Я не верю, что она Катарина; она провалила все тесты, через которые я нахожу её перевоплощения, и я бы уже почувствовал её сущность, особенно с силами. Мне придётся подождать, пока ведьм выпустят из аббатства, чтобы точно знать, кто из них реинкарнация. Лена — приятное развлечение от осознания того, что скоро я убью Катарину и исчезну из жизни этого ковена, пока снова не почувствую притяжение. Я пытаюсь придумать, как следить за ковеном, просто на случай, если они снова исчезнут. В последний раз, когда они покинули дом, потребовалось много времени и ресурсов, чтобы найти их снова, а у меня есть другие обязанности. Я не могу ждать, пока она снова возродится, и я действительно не смог выделить людей, чтобы оставить шпиона, хотя, возможно, придётся подумать об этом.

— Ты сказал, что уже изменял воспоминания ковена и делал предложения верховной жрице. Неужели ты не можешь просто сделать это снова и не дать им убежать? — Райдер пытался быть таким благоразумным по поводу того, о чем действительно не имел ни малейшего понятия, и я сухо усмехнулся.

— Это часть проблемы; я могу делать предложения и могу настроить их восприятие событий, однако самые сильные, со временем, нарушают обусловленность, и когда их воспоминания возвращаются, у них возникают проблемы с определением реальности, и неизменно, именно тогда они бегут.

— Я больше не удивляюсь, почему ты такой холодный, — сказал Ристан; скользнув взглядом по Оливии, и я уверен, что он обдумывал, что бы сделал, если бы оказался на моём месте. — Я думал, что демонами Земли управляет Люцифер, и он думает о том, что они пришли сюда, не говоря уже о том, что случилось с печатью?

— Люцифер не знает о печати, и я уверен, что именно он посылает сюда многих демонов, — честно ответил я. — Он цепляется за то, чего не должен, и после того, что сделал прошлой ночью, думаю, ему нужно напоминание о том, кто я.

— Я думал, ты его правая рука, — осторожно спросил Райдер, следя за мной проницательным взглядом золотистых глаз в поисках знака, но ничего не нашёл.

— Я не один из его демонов, как и мой народ. Слухи легко распускать, но ведь ты уже знал это, Тёмный принц.

— Тогда кто ты, чёрт возьми? — спросил Ристан, переводя взгляд на Оссу, который выходила из тени моей смежной спальни.

— Молись, чтобы этому миру никогда не пришлось задавать этот вопрос, демон, — пробормотал я, когда в коттедже зажегся свет.

— Адские псы патрулируют, Лукьян; Лена под защитой, — сказал Спайдер, посмотрев на Зарука, который медленно приблизился к Райдеру.

— Подожди, ты управляешь адскими псами? — спросил Ристан, и его глаза расширились.

— Конечно, — ответил я, поворачиваясь к Райдеру, и добавил: — Не стойте у меня на пути.

— Ты должен убивать женщину, которую любишь, в бесконечной петле, чтобы защитить миры, — размышлял он, его золотые глаза выражали недоверие, скрывая острый интеллект. — Это должно сказаться на тебе. Можно ли что-то ещё сделать и уничтожить печать?