Встреча с хичи. Анналы хичи
Шрифт:
Я больше король, чем любой из настоящих королей, и могу позволить себе больше. Могу привлечь любой авторитет по любому предмету. Они мне обходятся дешево, потому что не нужно их кормить или платить их любовницам, и это даже не «они». Все они представлены моей многоцелевой информационной программой Альбертом Эйнштейном.
Поэтому, когда я пожаловался Эсси:
– Я хотел бы понять все эти разговоры о сжимающейся вселенной, – она просто посмотрела на меня.
Потом сказала:
– Ха.
– Нет, я серьезно, – сказал я. И действительно, я говорил серьезно.
– Спроси Альберта, – ответила
– О дьявольщина! Я знаю, что это значит. Он мне все расскажет, но будет говорить гораздо больше, чем мне нужно узнать.
– Дорогой Робин, – сказала она, – возможно, Альберт лучше тебя знает, что именно тебе нужно узнать.
– Дьявольщина, – сказал я.
Но когда я стоял рядом с Альбертом в мрачных металлических туннелях (имитации) корабельных доков, мне показалось, что настало время. Больше нельзя откладывать.
Я сказал:
– Ну хорошо, Альберт. Раскрой мне голову. Вали в нее все. Мне кажется, сейчас я это вынесу.
Он ослепительно улыбнулся.
– Будет совсем не так плохо, Робин, – пообещал он и тут же поправился: – Хотя чудесно не будет. Я согласен, что нам предстоит тяжелая работа. Может быть… – Он огляделся. – Может быть, начнем с того, что устроимся поудобнее, с вашего разрешения?
Конечно, он не стал ждать моего разрешения. Просто окружил нас моим кабинетом в доме на Таппановом море. Я слегка расслабился. Хлопнул в ладоши, чтобы машина-дворецкий принесла выпивку, и удобно сел. Альберт чуть насмешливо смотрел на меня, но молчал, пока я не обратился к нему:
– Я готов.
Он сел и, попыхивая трубкой, принялся разглядывать меня.
– К чему именно?
– К тому, чтобы ты рассказал мне все, что хочешь рассказать уже миллион лет.
– Ах, Робин, – улыбнулся он, – но я так много хочу вам рассказать! Нельзя ли поточнее? Что именно вы хотите сейчас от меня услышать?
– Я хочу знать, какая выгода Врагу от сжимающейся вселенной.
Альберт немного подумал. Потом вздохнул.
– О Робин, – печально сказал он.
– Нет, – возразил я, – никаких «О Робин». Не нужно говорить мне, что я давно должен был сделать это, не нужно объяснять, что предварительно мне следует изучить квантовую механику или еще что-то. Я хочу знать немедленно.
– Вы задаете трудные задачи, Робин, – пожаловался он.
– Сделай это! Пожалуйста…
Он помолчал, размышляя, набивая табак в трубку.
– Вероятно, следует скормить вам всю энчиладу [27] , – сказал он, – как я пытался сделать раньше. Но вы отказывались слушать.
Я внутренне напрягся.
– Ты опять собираешься начать с девятимерного пространства?
– С этого и со многого другого, – твердо ответил он. – Все это связано. Ответ на ваш вопрос бессмыслен без всего этого.
27
Блинчик с острыми приправами. – Примеч. пер.
– Постарайся сделать попроще, – попросил я.
Он с некоторым удивлением посмотрел на меня.
– На этот раз вы серьезны, не так ли? Конечно, я постараюсь, мой
Я помигал.
– Картинки?
– Я покажу вам рождение и смерть вселенной, – довольный собой, сказал он. – Вы ведь на самом деле просили об этом.
– Правда?
– Да. Трудность в том, что вы просто отказывались понимать, насколько сложен этот вопрос. Потребуется некоторое время, не меньше нескольких тысяч миллисекунд, даже если вы постараетесь не прерывать…
– Я прерву, когда мне понадобится, Альберт.
Он кивнул.
– Да, прервете. Это одна из причин того, что потребуется так много времени. Но если вы согласны потратить время…
– О, ради бога, начинай!
– Я уже начинаю, Робин. Минутку. Нужно подготовить картинку – готово, – с улыбкой заявил он.
И тут же исчез. Вместе со своей улыбкой.
Последнее, что я видел, была улыбка Альберта. Она задержалась на мгновение, потом не стало видно ничего.
– Ты играешь со мной в Алису в Стране Чудес, – упрекнул я его – упрекнул никого, потому что никого уже не было. Не было ни вкуса, ни зрения, ни осязания, ни запаха.
Но слышать можно было, и я услышал рассудительный голос Альберта:
– Немного забавы для начала, Робин, потому что отныне все становится очень серьезно. А теперь… Что вы видите?
– Ничего, – ответил я.
– Совершенно верно. Именно это вы и видите. Но то, на что вы смотрите, есть все. Это вся вселенная, Робин. Вся материя, энергия, время, пространство, которые когда-либо существовали или будут существовать. Это первичный атом, Робин, моноблок, то самое, из чего произошел Биг Бэнг, Большой взрыв.
– Я вообще ничего не вижу.
– Естественно. Невозможно видеть без света, а свет еще не изобретен.
– Альберт, – сказал я, – сделай мне одолжение. Мне ненавистно это чувство пребывания нигде. Нельзя ли увидеть хоть что-нибудь?
Недолгое молчание. Потом вернулось еле заметное улыбающееся лицо Альберта.
– Не думаю, что будет во вред делу, если мы сможем видеть друг друга, – признал он. – Так лучше?
– Гораздо лучше.
– Отлично. Но только помните, пожалуйста, что настоящего света еще нет. Света не бывает без фотонов, а все фотоны еще находятся в одной невидимой точке. Но это еще не все, – продолжал он, довольный собой, – даже если бы мы могли видеть, не существует места, откуда можно видеть, потому что вообще еще нет никакого пространства, в котором находилось бы это «место». Пространство тоже еще не изобретено – или, если выразиться точнее, все пространство, и весь свет, и все остальное все еще находится в единой точке – вот здесь.
– В таком случае, – мрачно сказал я, – что ты имеешь в виду, говоря «здесь»?
– Ах, Робин! – благодарно воскликнул он. – Вы на самом деле не так уж тупы! Прекрасный вопрос – к несчастью, подобно большинству хороших вопросов, он бессмыслен. Ответ таков: вопрос поставлен неверно. Здесь нет никакого «здесь»; есть только видимость «здесь», потому что я стараюсь показать вам то, что по определению нельзя показать.
Я начинал терять терпение.
– Альберт, – сказал я, – если так будет продолжаться…