Встреча с судьбой

Коул Кресли

– Зверь-покровитель, – усмехнулся Уоррен.

– Что и делает его вервулфом-защитником. По этой причине ему и разрешено сюда входить.

– Она слышит меня? – спросил Бауэн, оставляя без внимания тот факт, что разговаривал с Нике не утром, а всего несколько минут назад.

– Мари слышит все, о чем мы говорим, – сказала ее мать.

– Как мне освободить ее?

– Убеди ее в том, что она должна найти силы, чтобы оторваться. Поговори с ней, заставь бороться, – сказала Джиллиан. – Отражения – это не только силы Мари, но и ее слабости. Они могут причинить

ей боль, если она слишком сильно надавит на них. Если тебе удастся освободить ее, то нужно будет позаботиться, чтобы потом она опять не заблудилась в зеркале.

Неудивительно, что Бауэн так опасался ее экспериментов с зеркалом.

– Если тебе удастся освободить ее, – добавил Уоррен, – то мы сможем обуздать в ней силу Гексы. Несколько десятилетий Мари лишь изредка придется обращаться к зеркалу за знаниями – и лишь в крайней необходимости. Она может проходить сквозь зеркала и использовать их для концентрации магии, но сила Гексы всегда будет требовать знаний – а наложенные запреты нельзя нарушать.

– Мы можем рассчитывать на то, что ты позаботишься об этом? – осведомилась Джиллиан.

Бауэн, не задумываясь, кивнул:

– Да, конечно, я позабочусь об этом.

– Не пытайся ничего ставить перед ее глазами, – предупредил Уоррен. – Она сжигает все, что мешает ее взгляду. И ни в коем случае не разбивай зеркало.

– Почему? – спросил Бауэн, не отрывая взгляда от Мари. Это казалось ему идеальным решением.

– Шок… он может ее убить, – пояснила Джиллиан.

«Значит, неидеальное решение».

– Я хочу побыть с ней наедине, – сказал Бауэн.

Джиллиан кивнула:

– Мы собираемся на церемонию обуздания. Удачи тебе, Бауэн.

После того как дверь за ними закрылась, он услышал, как отец Мари спросил ее мать:

– Джил, почему ты так уверена в Макриве?

– Потому что он не отпускал ее до тех пор, пока не вернул к жизни, – ответила она, когда они спускались по лестнице.

Оставшись наедине с Мари, Бауэн сказал:

– Послушай, девочка, нам нужно оторваться от этого зеркала хоть на время. Иначе как же мы сможем провести с тобой брачную церемонию? Ведь согласись, ситуация очень странная, совершенно нелепая – ты не в состоянии даже отвести взгляд в сторону.

Никакой реакции.

Он обнял ее двумя руками за талию, пригнулся, чтобы поцеловать в шею, и закрыл глаза от удовольствия, потому что снова оказался рядом с ней.

– Не желаешь отворачиваться от зеркала? Очень хор-р-рошо. Тогда задай ему несколько вопросов, пока смотришься в него. Спроси, как сильно твой оборотень скучал по тебе.

Уж не мигнула ли она?

У второго ее ушка он прошептал:

– Спроси его, кого любит Бауэн.

Ее губы приоткрылись. И тело как будто начало подрагивать, словно она изо всех сил старалась сбросить оцепенение.

– Вот и хор-р-рошо. Спроси, кто единственная возлюбленная Бауэна? – Он нежно провел пальцами по ее щеке, внушая, чтобы она глазами встретилась с ним в зеркале. – И последний вопрос, который нам нужно выяснить, пока ты не уйдешь со мной… Спроси, как чертовски хорошо нам

будет вместе, как только ты повернешься, чтобы меня поцеловать.

Ее брови сошлись на переносице, напряженная поза стала еще более напряженной, а потом она вдруг расслабилась. И веки опустились.

– Вот и умница, моя красивая девочка, – пробормотал он хрипло и повернул к себе ее лицо. И надавил на зеркало за ее спиной, чтобы оно повернулось обратной стороной. – А теперь поцелуй меня, ведьма.

Когда Мари снова открыла глаза, к ее губам припали теплые губы Бауэна. Потом он поднял ее и отнес в постель.

Пока он держал ее на своих коленях, она дотронулась до его небритой щеки. Как же она скучала! От его усталого вида ее пронзила острая боль.

– Не могу поверить в то, что ты здесь рядом со мной.

– Я – твой ближний круг. – Он горделиво вскинул подбородок. – Я должен охранять тебя. К тому же тебе так просто от меня не отделаться. – Остановив на ней взгляд, добавил: – Я последую за тобой повсюду, Мари.

– Я так… – вдруг прошептала она, и ее ладонь взлетела колбу. Неимоверный груз силы Гексы ослабевал. – У меня, кажется, проясняется зрение.

– Проясняется, – вздохнул он с облегчением. – Пошел процесс обуздания силы.

– Я это чувствую. – Она прикусила губу. – Бауэн, насчет того, что было раньше. Извини моего отца за то, что он был груб с тобой. И очень сожалею о том, что вообще произошло с тобой. Это заклятие…

– А я не жалею ни о чем. – Когда она недоверчиво посмотрела на него, он уточнил: – Сначала я разозлился. Потом понял, что если мы должны быть вместе, то рано или поздно это все равно случится. Только подумай, я даже должен благодарить того проклятого вампира за то, что обыграл меня в состязании. Если бы не это… – Он замолчал, поеживаясь. – Кроме того, я не прочь бороться, если приз столь ценен.

– Но, наверное, тебя угнетает, что все так долго тянулось, и было так мучительно…

– Если ты сомневаешься в том, что я говорю, значит, не поняла, что я чувствую к тебе. Я был готов на все, лишь бы оказаться здесь с тобой, вот так. Если примешь меня. – Он сдвинул брови. – Ты знаешь, что я чувствую к тебе, но не уверен, что ты любишь меня…

– Я люблю тебя, – быстро сказала она.

– Не хочешь подумать? Убедиться в своих чувствах? Поиграть в скромницу?

– Не хочу. – Она с жаром покачала головой. – После острова я была уже конченым человеком. А дошла до нужной кондиции уже после первой нашей ночи. Но как ты сможешь смириться со всем этим… колдовством?

– Я хотел тебе сказать еще в тот день, когда разбился самолет, что принял решение делать все, лишь бы сохранить тебя для себя. То есть принимать тебя такой, какая ты есть. И плевать хотел на все переменные, если константа – это мы вдвоем.

Он сдавил ее в объятиях и прижал к своей груди. Он держал ее очень крепко, боялся отпустить. И от этого ей было невероятно хорошо. Но вдруг Мари нахмурилась:

– Бауэн?

– Да, любимая?

– Почему у тебя рубашка наизнанку?