Встреча выпускников
Шрифт:
— Это не имеет значения. О, Питер! У меня есть тот ваш белый шарф.
— Храните его, пока я не приеду снова, при удачном стечении обстоятельств — завтра, а иначе… Бог знает когда. Проклятие! Я знал, что приближаются неприятности.— Он остановился под буками. — Харриет, пожалуйста, не надо, как только я повернусь к вам спиной, влезать в какие-нибудь новые неприятности: вы не очень хорошо умеете заботиться о ценностях.
— Принять меры предосторожности ради приличия? Хорошо, Питер. На сей раз я приложу все усилия. Слово чести.
Она дала ему руку, и он поцеловал
— Мисс Вейн, я хотела бы поговорить с вами.
— Непременно, — ответила Харриет. — Мне тоже не терпится поговорить с вами.
Мисс Хилльярд, не говоря ничего больше, пошла впереди в свои комнаты. Харриет последовала за ней вверх по лестнице и в гостиную. Лицо тьютора было очень бледным, когда она закрыла за ними дверь. Она обратилась к Харриет, не предлагая ей сесть:
— Мисс Вейн. Каковы отношения между тем человеком и вами?
— Что вы под этим подразумеваете?
— Вы отлично знаете, что я имею в виду. Если больше никто не собирается говорить с вами о вашем поведении, то это должна сделать я. Вы принимаете здесь мужчину, отлично зная, что его репутация…
— Я знаю, какова его репутация как детектива.
— Я имею в виду его моральную репутацию. Вы знаете, так же как и я, что он печально известен по всей Европе. Он содержит женщин без счёта…
— Сразу или по очереди?
— Бесполезно дерзить. Я полагаю, что человеку с вашим прошлым такие вещи просто забавны. Но следует попытаться вести себя немного более благопристойно. То, как вы смотрите на него, — это позор. Вы притворяетесь, что только слегка знакомы, и на людях называете его полным титулом, но в частных разговорах — по имени. Вы приводите его в свою комнату ночью.
— Послушаёте, мисс Хилльярд, я не могу позволить…
— Я видела вас. Дважды. Он был там сегодня вечером. Вы позволяете ему целовать ваши руки и прелюбодействовать с вами…
— Ага, так это вы шпионили под буками!
— Как вы смеете использовать это слово?
— А как вы смеете говорить такие вещи?
— Не моё дело, как вы ведёте себя в Блумсбери. Но если вы принимаете вашего любовника здесь…
— Вы очень хорошо знаете, что он не мой любовник. И вы очень хорошо знаете, почему он приходил в мою комнату сегодня вечером.
— Могу предположить!
— И я знаю очень хорошо, почему вы туда заходили.
— Я заходила туда? Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Понимаете. И вы знаете, что он приходил, чтобы увидеть разрушения, которые вы произвели в моей комнате.
— Я никогда не входила в вашу комнату.
— Вы не входили в мою комнату и не разбивали мои шахматные фигуры?
Тёмные глаза мисс Хилльярд сверкнули.
— Конечно, я этого не делала. Я уже сказала, что не была сегодня вечером поблизости от вашей комнаты.
— Тогда, — сказала Харриет, — вы лжёте.
Она была слишком сердита, чтобы испугаться,
Она была готова ко всему, но к её удивлению мисс Хилльярд, немного поколебавшись, внезапно села и сказала: «О, Боже!»
— Если вы не имеете никакого отношения к уничтожению шахматных фигур, — продолжала Харриет, — или к другими шуточкам, которые происходили в колледже, следует объяснить эти обломки слоновой кости.
(«Может быть я — действительно дура, — подумала она, — показывать, какая карта у меня на руках? Но если бы я этого не сделала, что случилось бы с уликами?»)
Мисс Хилльярд сконфуженно сняла свою туфлю и посмотрела на осколок белой фигуры, приставший к пятке вместе с небольшим кусочком влажного гравия.
— Дайте мне её, — сказала Харриет, и взяла туфлю со всем содержимым.
Она ожидала яростных отпирательств, но мисс Хилльярд слабо сказала:
— Это доказательства… неопровержимые…
Со злорадным изумлением Харриет возблагодарила Небеса за академические привычки: по крайней мере не нужно было спорить о том, что является доказательством, а что нет.
— Я действительно входила в вашу комнату. Я пошла туда, чтобы сказать вам то, что сказала сейчас. Но вас там не было. А когда я увидела этот разгром на полу, я подумала… я испугалась, что вы подумаете…
— Я действительно думаю.
— А что подумал он?
— Лорд Питер? Я не знаю, что он подумал. Но теперь ему есть, о чём подумать.
— У вас нет никаких доказательств, что это сделала я, — выпалила мисс Хилльярд с внезапной решимостью. — Только то, что я была в комнате. Когда я пришла, всё уже было совершено. Я увидела это, и вошла, чтобы рассмотреть поближе. Можете сказать вашему любовнику, что я всё это видела и была рада. Но он вам скажет, это не доказывает, что это сделала я.
— Послушайте, мисс Хилльярд, — сказала Харриет, разрываясь между гневом, подозрением и ужасной жалостью, — поймите, раз и навсегда, что он не мой любовник. Вы что, действительно полагаете, что, если бы он таковым являлся, мы стали бы… — здесь вся смехотворность ситуации так потрясла её, что даже помешала управлять голосом, — мы приехали бы, чтобы порезвиться в самом неудобном для этого месте — в Шрусбери? Даже если бы я не испытывала уважения к колледжу — где тут смысл? У нас в распоряжении всё время и весь мир, так с какой стати нам приезжать и валять дурака здесь? Это было бы просто глупо. И если вы действительно были сейчас во дворике, то вам следует знать, что люди, которые являются любовниками, не обращаются друг к другу так, как мы. По крайней мере, — добавила она язвительно, — если бы вы знали что-нибудь об этом вообще, то вы бы это поняли. Мы — очень старые друзья, и я ему многим обязана.