Встречи с Богоматерью
Шрифт:
Я не могу воздержаться, чтобы не заметить здесь, насколько Ньютон в этом пункте уклонился от метода, который он, в других местах, так счастливо прилагал... Изложив в сочинении "Принципы" необыкновенное явление движения планет и спутников в одном направлении, почти в одной плоскости и в орбитах почти кругообразных, он прибавляет: "Все эти столь правильные движения не имеют механических причин, так как кометы движутся во всех частях неба и по сильно эксцентричным орбитам... Это удивительное устройство солнца, планет и комет может быть только делом существа разумного и всемогущего". Он воспроизводит в конце своей "Оптики" ту же мысль, в которой еще более утвердился бы, если б ему было известно то, что мы доказали, то есть, что условия устройства планет
Но разве это устройство планет не может быть само следствием законов движения? А верховный разум, который Ньютон заставляет вмешиваться, разве не мог поставить его в зависимость от более общего явления? Таково, по нашим предположениям, явление туманной материи, рассеянной в разных скоплениях, в беспредельности неба.
Можно ли утверждать, что сохранение планетной системы входит в намерения творца природы? Взаимное притяжение тел этой системы не может изменить ее устойчивости, как это говорит Ньютон, но нет ли в пространстве другой "жидкости", кроме света? Тогда ее сопротивление и уменьшение в солнечной массе, производимое ее испусканием, должны под конец разрушить устройство планетной системы...
В истории успехов человеческого ума и его заблуждений конечные причины постоянно отодвигались пределами его познаний. Эти причины, которые Ньютон переносит к пределам всей Солнечной системы, даже и в его время еще помещались в атмосфере для объяснения метеоров; следовательно, в глазах философа, они служат только выражением нашего неведения истинных причин.
Лейбниц, в своем споре с Ньютоном по поводу открытия бесконечно малых величин, резко критиковал вмешательство божества для восстановления порядка в Солнечной системе. "Это значит, - говорил он, - иметь очень узкие понятия о мудрости и могуществе Бога". Ньютон возразил столь же резко против предусмотренной Лейбницем гармонии, которую он называет вечным чудом. Потомство не приняло этих тщетных гипотез, но отдало полную справедливость математическим работам обоих великих гениев"...
...Лаплас якобы объявлял себя по сути атеистом: бог - лишь гипотеза.
Известен диалог Лапласа и Наполеона о боге. Когда он презентовал генералу Бонапарту свое "Изложение системы мира", тот сказал: "Ньютон говорил о боге в своей книге. Я уже просмотрел вашу и не нашел в ней ни разу этого имени". Лаплас будто бы ответил: "Гражданин первый консул, у меня не возникло необходимости в этой гипотезе". Лаплас этого не говорил, утверждают сами французы.
Араго свидетельствовал: Лаплас, предупрежденный незадолго о смерти о том, что этот анекдот должен войти в книгу, потребовал у издателя его изъятия. Этого сделано не было.
Ньютон напрасно призывал бога, чтобы регулярно и довольно часто исправлять мировую машину. У бога другая роль, другой уровень задач. И гипотезой Лаплас именовал не бога, а отведенное ему Ньютоном место в системе мира.
* * *
Но этот спор не может быть решен умозрительно. Тяготение Ньютона подтверждает опыт. Но даже опыт не дает полных оснований называть его всемирным. Не исключено, что существуют не так уж далеко области пространства, где гравитация отрицательна или вообще она не заметна. Кто знает? Мы пока не можем разобраться с частицами в объеме одного лишь атома и убеждаемся, что число парадоксов все растет, и он становится похожим на изведанный еще космос это тоже закон, закон микрокосмоса и макрокосмоса, которому подчиняется и сам человек.
Тот спор, якобы философский, о сознании и первичности материи не имеет отношения к реальности да и к науке тоже. Главный порок - на поверхности. Мир бесконечен во времени и пространстве, как часто говорят, но сознание возникает на каком-то этапе развития, значит, в определенное время. До этого бесконечный во времени мир не знал этой своей ипостаси. Вдруг, пусть миллиарды лет назад, возникло сознание. Но и миллиарды лет - лишь секунда по сравнению с бесконечностью. Точнее - неисчислимо малое мгновение. Не было никогда, неисчислимо большее количество лет, и вдруг сейчас, по заказу философов возникло как будто нарочно, чтобы подтвердить
Это примерно на уровне теории самозарождения червей в песочных часах. Не буду вспоминать о бесконечном пространстве, к которому приучают те же мудрецы. И без него построения их весьма зыбки. Тем и велик Кант, что он видел дальше вульгарных мыслителей, обвиняющих в вульгарности других.
Мир богов открывается нам последовательно, ступень за ступенью мы поднимаемся, приближаемся к нему. Мы постигаем Солнце. Мы узнаем о существовании городов богов. Мы узнаем о других пространствах. Таков мой путь. Этого пути не миновать другим. Мир намного сложнее, чем могут вообразить самые смелые физики. Он совсем не таков, как думают.
В той же последовательности просветленная душа поднимается над Землей в астральный мир, и перед ней разворачиваются картины, отблеском которых является пророческий сон Сципиона. Мир астрального света, весь тот мир пока непостижим, и нет слов, которые помогли бы найти хотя бы сравнения. Человек еще бессилен в этом. Но пришло уже время - и первые лучи астрального света стали видны.
Метаэволюция
Жители первого на свете города старательно лепили из глины образ Богини-Матери. Глину обжигали в печах. Их храм с колоннами относится к шестому тысячелетию до нашей эры. Он на пять тысячелетий старше классических древностей Греции и Рима, так что оба античных государства гораздо ближе по времени к нам, нежели к тому удивительному городу, возникшему точно на пустой еще планете. Из ниоткуда! Первые города Восточной Атлантиды уже названы выше. Первый храм - чудо из чудес даже на фоне неожиданных археологических открытий последнего времени. Шесть колонн, выдвинутые вперед, образуют портик. Пол святилища покрыт отполированной до блеска гипсовой штукатуркой (этот метод будет воскрешен критскими мастерами при строительстве знаменитого Кносского дворца спустя четыре тысячелетия). Все пространство организовано в виде анфилады - тоже первой в мире из обнаруженных. За портиком следует вестибюль, затем колонный зал. Здесь впервые использованы и поперечные балки, лежащие на колоннах. Площадь удивительнейшего из сооружений - 54 квадратных метра. Немного. Но и она удивляет. И она открывает пропасть, зияющую целые тысячелетия, пока именно к такой архитектуре не придут мастера античности.
Целый каскад удивительных изобретений. И нет прообраза. Может быть, он будет найден? Но тогда эта находка, пожалуй, будет еще более необъяснимой: это будет равносильно открытию новой цивилизации... за несколько тысячелетий до начала цивилизации на планете.
Так вот можно рассказать о неожиданностях, подстерегавших ученых в Иерихоне. Можно рассказать - но нельзя сразу понять.
Девять с половиной тысяч лет назад этот город обнесен стеной, глубоким рвом. Крепостная башня диаметром более восьми метров органично соединяется со стеной. Все это тоже впервые. Стены этого города более чем на шесть тысяч лет древнее библейских, тех самых, которые рухнули в историческом Иерихоне. Тогда еще не было ни одного из народов, живущих на Земле сейчас или из упомянутых в самых древних книгах. И, конечно, мы не знаем подлинного имени первого города...
Знаменитая Троя, описанная Гомером, по своим размерам почти вдвое его меньше. А ведь Троянская война была совсем недавно - по сравнению с его прошлым: во втором тысячелетии до нашей эры, всего три с небольшим тысячи лет назад. Каменная стена чудо-города шириной в полтора метра превосходила протяженностью троянскую. Его население - около трех тысяч человек - примерно такое же, как население среднего греческого города и даже уездного города России пушкинского периода.
Описание башни поражает. Внутрь ее ведет четырехметровый проход, вверх же ведет лестница с каменными ступенями, и она, эта лестница, перекрыта каменными плитами. А с самого верха в каменной толще идет канал - вниз, в подземную каменную цистерну, собирающую дожди. Эта башня была одновременно первым замком, принадлежавшим первым вождям. Словно в подтверждение мысли о сильной власти ров восьмиметровой ширины, окружавший город, был выбит в сплошной скале.