Встречи с Толстым
Шрифт:
Я пришел к Л<ьву> Н<иколаевичу> с одним московским студентом из группы, руководившей движением [13] . Мы изложили Л<ьву> Н<иколаевичу> все происшедшее в Петербурге и Москве, выяснили причины, которые заставили нас агитировать не за прекращение, а за возобновление и продолжение забастовки. Л<ев> Н<иколаевич> очень поражался организованностью движения и той связью, которая установилась между учебными заведениями различных городов. Ему нравилось чувство товарищества, которое побуждало к протесту, по крайней мере, до возвращения в университет высланных и арестованных товарищей. И на этот раз Л<ев> Н<иколаевич> отнесся сочувственно к движению, о котором подробно рассказал ему я и мой московский товарищ. Понятно, сочувствие было выражено в общей форме, и вряд ли было понято и верно освещено в следующем сообщении "Бюллетеня 23 дня от 19 марта":
[13]
Визит
"Какое впечатление произвело на всех честных людей наше действие, видно из слов Толстого, переданных нам сегодня одним из посетивших его товарищей… Л<ев> Н<иколаевич> говорил, что факт солидарности всех наших учебных заведений настолько замечателен, что мы должны им дорожить, и теперь студенты не имели права прекратить движение, не считаясь с провинциальными товарищами. Необходимо было узнать мнение учебных заведений всей России и только тогда принимать то или другое окончательное решение. Затем он возмущен административными высылками и считает нашей обязанностью протестовать против них всеми силами".
Конечно, в этом сообщении надо отделить сообщение о факте сочувствия Л<ьва> Н<иколаевича> от толкования, которое было продиктовано агитационными целями [14] .
– --
Беседа с Л<ьвом> Н<иколаевичем> происходила наверху, в кабинете Льва Николаевича, наедине. Когда я и мой московский товарищ кончили свой доклад Л<ьву> Н<иколаевичу>, вошел слуга и доложил о Борисе Николаевиче Чичерине. Л<ев> Н<иколаевич> сделал досадливое движение плечами, выражавшее как будто нежелание видеть Чичерина. Вошел Чичерин, крепкий старик, убеленный сединами.
[14]
Подробнее об отношении Л. Н. Толстого к студенческим забастовкам (см.: Шохор-Троцкий К. Толстой и студенческое движение 1899 г. — ЛН, т. 37–38, с. 651–655).
— Здравствуй, Лев. Как живешь? — спросил Чичерин.
Л<ев> Н<иколаевич> отвечал односложно, не желая: втягиваться в разговор. Но Чичерин настойчиво желал разговора.
— Что пишешь теперь? — спрашивал Чичерин, но Л<ев> Н<иколаевич>, уклоняясь от беседы [15] , сказал Чичерину:
— Нет, ты послушай, что делается в Петербургском университете. Пожалуйста, расскажите еще раз все, что говорили: мне, — обратился ко мне Л<ев> Н<иколаевич>.
[15]
По свидетельству современников, Л. Н. Толстой не любил расспросов о его работе. В описываемое время он работал над романом "Воскресение".
Я должен был повторить свой рассказ. Чичерин слушал его с видимой неохотой, и лишь только я кончил, как он вновь обратился к Л<ьву> Н<иколаевичу> с тем же вопросом.
— А что же ты теперь пишешь?
И Л<ев> Н<иколаевич>, опять уклоняясь от ответа, перебил вопрос Чичерина:
— А что делается в Московском университете! Это очень интересно. Ты послушай. Расскажите, — сказал Л<ев> Н<иколаевич> моему московскому товарищу.
И московский студент во второй раз рассказал о происшествиях в Московском университете Чичерину, которому это было совершенно неинтересно.
Не знаю, как вышел бы из положения Л<ев> Н<иколаевич>, когда рассказ был бы окончен, и Б. Н. Чичерин снова вопросил бы Л<ьва> Н<иколаевича> о его работах. Но в это время пригласили всех, бывших наверху, вниз к чаю…
– --
Внизу мы еще раз послужили Льву Николаевичу тараном против наступлений на него Чичерина и рассказали еще раз; об университетских событиях в Петербурге и Москве. Чичерин завязал беседу с Софьей Андреевной. Софья Андреевна рассказывала о своей поездке в Петербург, о разговоре с Победоносцевым, о запрещении сочинений Толстого. У нее вырвалась фраза: "Ведь это же крупный убыток". Льву Николаевичу стало неприятно, он досадливо сказал: "Вечно ты о деньгах!" [16]
[16]
Речь идет о визите С. А. Толстой весной 1891 года в Петербург с целью добиться аудиенции у Александра III и получить разрешение на издание "Крейцеровой сонаты". Она была принята царем, и получено разрешение на публикацию повести только в собрании сочинений, а не отдельным изданием. По ее возвращении и рассказа о приеме Толстой записывает в дневнике: "Было неприятно ее заискиванья у гос[ударя] и рассказ ему о том, ч[то] у меня похищают рукописи. — И я б[ыло] не удержался, неприязненно говорил, но потом обошлось" (т. 52, с. 27; см. также: Гусев H. H. Летопись…, ч. 2, с. 26, 28).
– --
В 1905 году я напечатал работу о Грибоедове и декабристах. Она была издана А. С. Сувориным, и к изданию было приложено необычайно тщательно выполненное факсимиле хранившегося в Государственном архиве дела о Грибоедове, производившегося в следственной комиссии по делу декабристов [17] . О точности факсимиле можно судить по следующему инциденту. Директор архива С. М. Горяинов, получив от меня книгу с факсимиле, вызвал чиновника архива, в ведении которого были дела декабристов, и, показывая ему факсимиле, сделал ему выговор за небрежное хранение, за то, что "дело" оказалось не на месте, а в его, директора, кабинете, и приказал положить "дело" на место. Чиновник (милейший А. А. Привалов) был ошарашен, вертел в руках факсимиле, ничего не мог привести в оправдание и, очевидно, мучимый угрызениями совести, удалился из кабинета его превосходительства. Не прошло двух минут, как он, нарушая правила субординации, без доклада, ворвался снова в начальственный кабинет и, потрясая факсимиле, восклицал: "Ваше превосходительство, подлинник дела на месте, а это копия".
[17]
См.: Щеголев П. Е. А. С. Грибоедов и декабристы (По архивным материалам). С приложением факсимиле дела Грибоедова, хранящегося в Государственном архиве. Спб., 1905, 46 с. + факсимиле дела. В Яснополянской библиотеке, кроме этой книги Щеголева, имеются также два издания его исследования, посвященного В. Ф. Раевскому (Первый декабрист Владимир Раевский: Из истории общественных движений в России в первой четверти XIX века. Спб., 1905; 1906). Толстой положительно отозвался об этой работе молодого историка, "хвалил ее" ("У Толстого". Яснополянские записки Д. П. Маковицкого. М., 1979, кн. 2, с. 86). С большим интересом отнесся Толстой и к исследованию П. Е. Щеголева, посвященному декабристу П. Г. Каховскому, опубликованному в только что основанном журнале "Былое" (1906, № 1, 2). Маковицкий сохранил для нас два свидетельства на этот счет. Первая запись от 11 февраля 1909 года: "До какой степени интересно в "Былом" описание декабриста Каховского. Все это для славы людской. И Рылеев, и Пестель, о которых нельзя без уважения говорить: они ведь были казнены" (там же, кн. 3, с. 327) и от 14 февраля 1909 года: "Л. Н. читал в "Былом" про декабриста Каховского: интересно, хороши подробности. Он, который мнил себя Брутом, постепенно ослаб; пробыв в заключении больше года, оговорил товарищей. Л. Н. растроганно рассказывал с сочувствием и сожалением к Каховскому о нем и опять сказал: "Tout comprendre — tout pardonner" ("Все понять — значит, все простить") — франц. пословица. — Там же, с. 330). На столе у Толстого лежали номера "Былого", публикации которого вызывали его горячие одобрение и поддержку.
Зная, что Толстой интересуется и занимается декабристами [18] , я послал ему свою книгу вместе с факсимиле. В ответ я получил от него следующее письмо:
"Очень благодарен вам, Павел Елисеевич, за присланное прекрасное издание о Грибоедове и за обещание (если я верно понял) прислать "Русск[ую] Правду" Рылеева [19] .
Если декабристы и не интересуют меня, как прежде, как матерьял работы, они всегда интересны и вызывают самые серьезные мысли и чувства.
[18]
О работе Л. Н. Толстого над романом, посвященном декабристам (см.: Цявловский М. А. Декабристы. История писания и печатания романа. — Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 17, с. 469–528).
[19]
Явная ошибка со стороны Л. Н. Толстого. Щеголев сообщал ему о подготовленном им издании "Русской Правды" П. И. Пестеля (см.: Пестель П. И. Русская Правда. Наказ Временному Верховному Правлению. / Ред. и предисл. П. Е. Щеголева. Спб., 1906). Экземпляр этой книги хранится в Яснополянской библиотеке.
В вашей присылке есть "Дело о Грибоед[ове]. Благодарю за него. Что с ним делать?
Еще раз благодарю Вас за ваш подарок, остаюсь уважающий и помнящий Вас Лев Толстой. 8 июня 1908 г." [20]
И Лев Николаевич был обманут воспроизведением "дела" и принял его за подлинник.
[20]
Письмо Л. Н. Толстого П. Е. Щеголеву от 8 июня 1908 года (см.: Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 78, с. 163, 176).