Встрёлки 2

В некоторых местностях считалось, что все умершие люди, которые не прожили полные 70 лет, превращаются в духов под именем «ерь».

Ери шумят и поют, как люди. Живут в той же местности, где жили в образе человека до его смерти.

Ери злятся на живых людей. И если человек умер от какой-то болезни, то, превратившись в еря, он способен эту же болезнь насылать на живых.

Если ерь поселяется в жилище людей, то его изгоняют особым способом, при помощи колдуна или шамана.

Те

ери, которые были людьми в молодом и сильном возрасте, в полном расцвете сил, представляют собой особую касту под названием «уор».

Уоры особенно злые, так как не успели пожить, как старики, и уже были достаточно разумными, не как дети.

Старики и дети, а также больные и ущербные люди, инвалиды, слабохарактерные и спокойные при жизни, уорами не становятся и особо злыми тоже не становятся.

Другое дело уоры. Вот они наиболее опасны для людей.

В какого именно духа превратится человек после насильственной, неестественной смерти, и будет ли он злобным или нет, и сколько времени он будет скитаться по земле, не находя покоя, зависит только от качеств души человека при жизни.

В некоторых регионах люди были уверены, что если убит их соплеменник, член семьи, рода, и не был отомщен, то над их селением будет летать

серая птица с красным клювом. Она будет страшно, истошно кричать и требовать отомщения. Если мести не произойдет, то птица превратится в злобного духа. И он начнет вредить своей семье или роду до тех пор, пока не погубит его. И это несмотря на то, что все же это его бывшие родственники.

Гибель рода может произойти и от убитого членами этой семьи чужеродца. Он тоже может стать такой серой птицей.

Так называется своеобразный старинный способ мести. Кровно обиженный кем-либо человек лишал себя жизни через повешенье на воротах двора своего обидчика.

Естественно, хозяин дома, скорее всего, видел это до прибытия властей, быстро снимал покойника, и подкидывал его в другой двор, чтобы насолить своему другому врагу. Тот тоже мог успеть этого покойника отнести еще кому-то.

Много лет и даже веков прошло с тех пор, как месть «сухая беда» практиковался, но в иносказательном смысле это словосочетание используется и сегодня. Словами «сухая беда» называют поведение людей, которые хотят взвалить свою вину на другого. «Сухая беда» – это синоним словосочетания «перевести стрелки» или «найти стрелочника».

Да, обычай «сухая беда» – это очень древний и забытый обычай. Но у него был глубокий смысл.

Потому что боялись-то не властей, а злого духа, в который превратился этот «вишальник» в момент смерти.

Хоть сколько таскай труп по чужим дворам и пытайся на кого-то вину свалить, но злой дух во время повешенья обиженного поселяется именно у обидчика. Дух не обманешь человеческими манипуляциями.

И это была страшная месть. Дух умершего доводил виновника до такого бедствия, что во время его жизни не было возможным ни при каких обстоятельствах.

Это была очень жуткая месть. Удавившийся на дворе своего обидчика человек поселялся в семье обидчика и постоянно там бродил в виде страшного загробного гостя.

И теперь-то даже самый трусливый и смирный человек отрывался что называется по полной. Он был теперь способен уничтожить обидчика и его семью, и ничто их не могло защитить: ни богатство, ни власть, ни влияние, ни правоохранительные органы.

В некоторых областях считалось, что повесившемуся надо отрезать голову. Тогда он не будет приходить из могилы.

Часто делали так. У трупа самоубийцы (повесившегося) отрубали голову и, положив ее между ног покойника, зарывали его на месте смерти.

В других областях удавившихся зарывали на горе между двумя елями, поворачивая трупы лицом в землю.

Гроб с телом самоубийцы относили обыкновенно в какое-либо болотистое место или в лес, если он близко, где при дороге и зарывали. Старались сделать это подальше от деревни.

Почти везде считали, что заложного желательно хоронить на месте его смерти.

И. А. Гончаров увековечил в своем романе «Обрыв» (ч. I, гл. 10) симбирский обрыв, о коем «осталось печальное предание в Малиновке и во всем околотке: там, на дне его, среди кустов, убил за неверность жену и соперника и тут же сам зарезался один ревнивый муж, портной из города. Самоубийцу тут и зарыли, на месте преступления».

В поздние десятилетия позапрошлого века власти стали запрещать хоронить заложных покойников на месте их несчастной смерти. И новые законоположения требовали обычного погребения их на общих кладбищах.

Однако народ сопротивлялся изо всех сил. Старались избегать захоронений заложных на общих кладбищах. Возникали трения с властями.

Перекрестки путей или раздорожья повсюду считались в народе местопребыванием нечистой силы. Но заложных покойников естественнее всего хоронить именно там, где пребывает нечистая сила, так как и сами заложные относятся к низшим представителям нечистой силы или, по крайней мере, находятся в ее власти.

Для прочих разрядов заложных покойников, помимо самоубийц, преимущественными местами погребения оказываются: болота, пруды, озера, мочажины и овраги.

Еще одно место погребения заложных – это провалы под землю, которые считаются наилучшими могилами для колдунов: оттуда уже им возврата на землю нет.

Перед смертью колдуны даже завещали своим преемникам: найти в поле дерево, выкопать вместе с корнем, и чтобы там образовалась глубокая яма, и в ней похоронить. Желательно, чтобы дерево было старым и уже засыхающим. После погружения покойного колдуна в ту яму, нужно все закопать и поверх посадить новое молодое дерево.